— Да, но я мало плачу за квартиру… Положите это в пакет.
Крозетти взглянул на книгу в своих руках — с нее текла черная жижа, пропитывая его рыжевато-коричневые брюки. Впервые он пожалел, что не одевается в черное, как большинство его сверстников; или как Кэролайн. Она извинилась и пошла вверх по лестнице, оставив его заворачивать остальные тома.
Когда с этим было покончено, они отправились в путь, положив свой груз в проволочную корзину велосипеда Ролли — тяжелого, видавшего виды велосипеда вроде тех, на каких ездили разносчики готовой еды или, несколько лет назад, вьетконговцы. Крозетти пару раз попытался завязать разговор, получил односложные ответы и умолк. Реакция Ролли была ясна: мы не на свидании, парень. С другой стороны, день выдался славный, температура около восьмидесяти,[9]влажность чуть меньше, чем в тропиках, а вышагивать по городу — причем не бесплатно — с Кэролайн Ролли, даже если она молчит, куда приятнее, нежели производить инвентаризацию в провонявшем горелым жиром подвале. К тому же мало ли что может случиться в квартире этой женщины? Крозетти с оптимизмом смотрел в будущее.
Он никогда не ездил на водном такси и нашел, что это гораздо лучше, чем на метро. Ролли пристегнула велосипед к перилам на носу и встала рядом. Крозетти остановился там же, держась за перила. Все прочие пассажиры на судне, похоже, оказались туристами.
— Ну, как вам это? — спросила Ролли, когда их трясло по середине Ист-ривер.
— Нормально. Я старый моряк. Я половину детства проторчал в заливе Овечьей головы — удил рыбу на маленькой лодке. Хотите, я поддержу вас, как Кейт Уинслет в «Титанике»?
Она одарила его официальным холодным взглядом и снова повернулась вперед. Да, это определенно не свидание.
Кэролайн Ролли жила на втором этаже темного кирпичного пакгауза на углу Ван-Брант и Коффи-стрит. Крозетти придерживал книги, пока она втаскивала велосипед по темным, раскрошенным ступеням. В воздухе ощущался тяжелый запах, который он не сумел идентифицировать: сладковатый и отдающий химикалиями. Толстая деревянная дверь в квартиру была обита крашенным в серый цвет железом, как на боевом корабле.
Внутри оказался лофт — совсем не похожий на те, что любят перебравшиеся в Сохо миллионеры. Огромная комната — футов тридцать на шестьдесят — с почерневшим деревянным полом, от которого через почти равные интервалы поднимались и уходили к серому жестяному потолку литые металлические колонны. Стены из красного кирпича, грубо замазанного грязноватой осыпающейся известкой. Комната вытягивалась с востока на запад, и свет в нее проникал через высокие грязные окна на обоих концах, причем многие стекла были заменены квадратами фанеры или сероватого, местами порванного пластика.
Ролли прислонила велосипед к стене рядом с дверью, подошла к окну и положила одну из упаковок с книгами на длинный стол. Крозетти последовал за ней, с любопытством озираясь по сторонам в поисках двери или коридора, ведущих в жилое помещение. Ролли уже разворачивала книги. Подойдя ближе, Крозетти разглядел, что стол самодельный, а крышка его составлена из множества коротких досок с тщательно подогнанными краями, отшлифованных до шелковистой гладкости. Шесть прочных ножек были сделаны из материала вроде желтого стекловолокна. Крозетти положил остальные книги на стол и почувствовал его вес — словно это мраморный постамент. Одновременно стол казался элегантным, как на выставке дизайнера.
Развернув все тома, Ролли выложила их в ряд на столе. Даже Крозетти понимал, что обложки двух книг пострадали непоправимо.
— Приятное местечко, — заговорил он, когда понял, что от Ролли не дождешься ни слова, не говоря уж про чай или пиво.
Никакой реакции. Наклонившись, она внимательно изучала пострадавшую обложку.
— Чем тут пахнет? — спросил он.
— В основном солодом. Сто лет назад здесь был пивоваренный завод, а потом хранили химикалии.
— Не возражаете, если я немного осмотрюсь?
На что Ролли ответила:
— Там, на полках, большая упаковка бумажных полотенец. Принесите ее сюда.
Крозетти, однако, торопиться не стал и медленно обошел огромное помещение. В одном углу обнаружилось множество деревянных поддонов, частично разобранных на доски. Южную стену почти сплошь занимали полки и шкафчики, сооруженные из этих досок, — гладко отполированные и окрашенные. На полках тесно стояли книги в твердых обложках, по большей части покрытые пылью, а некоторые были одеты в пластик. Он поискал взглядом какие-нибудь личные предметы, фотографии в рамках, сувениры, но тщетно.
Рабочие поверхности в кухонном уголке (плита с двумя конфорками, крошечная микроволновка и маленькая фарфоровая раковина с отбитыми краями) были сделаны из тех же плотно подогнанных деревянных обрезков, что и рабочий стол, но сильно просмолены, отчего приобрели янтарный цвет. У восточной стены Крозетти обнаружил сколоченный из поддонов топчан с аккуратно скатанным матрасом, стол, сделанный из кабельной катушки, и два кресла, явно найденные на свалке. Все старательно и весьма добротно было отремонтировано и покрашено в бежевый цвет. Одно кресло для хозяйки, другое для гостя? Это говорит о социальной жизни Кэролайн; интересно, для кого именно предназначено кресло? В юго-восточном углу — загородка из тех же досок; Крозетти предположил, что там туалет. Напротив громоздился старый платяной шкаф, отгороженный складной ширмой из лакированного дерева и декоративной бумаги. Тоже интересно: похоже, Кэролайн живет одна, но зачем-то завела ширму. Это свидетельствует о сексуальной активности.
Он собрался заглянуть за ширму, когда Ролли раздраженно окликнула его. По-видимому, для сушки книг время имело большое значение. Он нашел упаковку с бумажными полотенцами и вернулся к ней. Задача состояла в том, чтобы вкладывать по паре бумажных полотенец между каждыми десятью страницами влажных томов и менять их каждый час. Обработанные таким образом книги разложили на рабочем столе, придавив обернутыми тканью стальными пластинами, чтобы предотвратить разбухание.
— Что-то я не въезжаю, — сказал Крозетти, когда с этим делом было покончено. — Зачем высушивать книги, раз вы хотите сохранить только карты и иллюстрации? Почему бы не вырвать ценное, а остальное покромсать и выбросить?
— Потому что так по правилам, — после еле заметного колебания ответила Ролли. — Вклейки будут загибаться, если удалить их влажными.
— Понятно, — сказал он, хотя на самом деле ничего не понял. Более того, молодая женщина впервые предстала перед ним в совершенно новом, не слишком привлекательном свете. Он уселся на табуретку, внимательно изучая ее профиль. — Ну… это интересно, наверное. Смотреть, как сохнут книги. Никогда прежде не видел. Не включить ли вам свет поярче, чтобы я ничего не упустил?
Он улыбнулся и был вознагражден крошечными лазурными искорками в ее глазах; казалось, она с трудом сдерживает улыбку.
— Можете пока почитать что-нибудь, — сказала она. — У меня много книг.
