1
«Он обернулся — на лице была маска, выкованная из серебристого металла, без выражения, маска, которую он надевал всякий раз, когда хотел скрыть свои чувства, маска, которая, изгибаясь, с удивительной точностью повторяла линии его впалых щек, лба и подбородка. Маска сияла, он держал в руках и рассматривал смертоносное оружие. Это оружие…»
Чтение прервал нарастающий трескучий рокот мотоциклов. Не выпуская из рук «Марсианские хроники», он подошел к окну и приоткрыл штору.
Квартира была угловой, на втором этаже. Проулок под окном выходил чуть левее на широкую улицу.
Нынешней ночью мотоциклов было три штуки. Но наездников — пятеро. Короче, двое — с седоками. Нарочно не заглушая грохочущих моторов, они подкатили на свое излюбленное место. Излюбленным местом был пятачок возле автобусной остановки, которую для удобства ожидающих граждан оборудовали скамейкой. Приезжавшим на мотоциклах парням нравилось, развалившись на этой скамейке, трепаться, перекрикивая друг друга. Кроме того, словно для вящего комфорта, тут же стоял автомат с прохладительными напитками.
На вид — обычные ребята. Не какие-нибудь там крутые байкеры. У двоих волосы выкрашены в желтый цвет, один из них носит портки спущенными на бедра. У двух других ничего примечательного. Пятый — с длинными до плеч лохмами. Вот, собственно, и все.
«Но заурядная внешность не означает, что эта шваль заслуживает снисхождения!» — подумал он.
Открыл книгу, которую продолжал сжимать в руке. Его прервали на середине главы под названием: «1999, февраль. Илла». Сколько раз он уже ее перечитывал! Почти вызубрил наизусть. Если и дальше читать в таком темпе, это займет уйму времени.
Один из парней что-то выкрикнул. Его приятели громко загоготали. Голоса эхом прокатились по тихой, пустынной улице.
Он отошел от окна. Положил книгу на стол и решительно направился к телефонному аппарату в углу комнаты.
Кадзухико Мукаи красил волосы в желтый цвет. И завязывал их сзади хвостом. Тем самым он старался хоть как-то выделяться из окружения.
Ему было девятнадцать. Полтора года назад закончил школу, устроился на работу маляром, но заниматься черт-те чем за мизерные бабки скоро обрыдло, он уволился и уже три месяца слонялся без дела. Заработанные деньги превратил в подержанный мотоцикл и игровую приставку. Когда живешь с родичами, о жрачке можно не беспокоиться. Вот только целыми днями трындят, что сын вырос оболтусом. Достали уже. Приходится до глубокой ночи гонять по улицам на мотоцикле, лишь бы не торчать дома.
Посасывая «Мальборо», он подошел к автомату, сунул монетку и нажал на кнопку «Кола». С грохотом выкатилась пузатая банка.
Забирая ее, он невольно скосил глаза. Что за хрень?
Сбоку от автомата пластиковая тара из-под пивных бутылок: четыре ящика, один на другом. Кроме того, наверху — газетный сверток. Какой-то прямоугольный предмет, размером со спортивную сумку. «Странно!» — подумал Кадзухико. Начать с того, что в этом автомате пива нет. Да еще какой-то сверток…
Однако его внимание вскоре переключилось на другое. Дернув за язычок банки, он хлебнул колы и вернулся к приятелям. Обсуждали девиц — школьниц, с которыми недавно познакомились в торговом центре. Впрочем, разговор сводился к тому, кто из них «дает».
Кадзухико не считал этих четверых своими друзьями. Да и вообще на черта она, эта дружба? Тоска! Было бы с кем потусоваться, вот и отлично. А то еще будут лезть со своими проблемами, нет уж, спасибо!
Рёскэ Ямасита расписывал, как на днях снял на улице чувиху. У него была манера во время разговора зачесывать руками назад длинные волосы, составлявшие предмет его особой гордости. Кадзухико слушал его похвальбу, стоя возле своего мотоцикла. Двое других парней сидели на скамейке, третий оседлал мотоцикл.
— Приходим в хату, а она, падла, первым делом — учти, я только с презервативом! А мне не в кайф, я люблю это дело живьем, вот и говорю — извини, забыл. Но оказалось, что эта сучка резинками запаслась. Делать нечего, натянул, но когда всовывал, ногтем прорвал конец. Все равно что без. Она видит, что я в презервативе, расслабилась, в общем, не углядел, кончил в нее. Она, конечно, развопилась, но я-то, говорю, в чем виноват, бывает, рвутся. Успокоил, дал телефон — придумал на ходу.
Было видно, что Рёскэ хотел показать, какой он крутой парень. Его ноздри подрагивали.
— Как пить дать, залетит!
Приятели принялись потешаться над незадачливой девицей. Рёскэ расплылся от самодовольства.
— Ну уж, не знаю, — сказал он с напускной небрежностью. — Дело поправимое, всегда можно избавиться…
Видимо раздумывая над тем, как бы еще добавить перца в свою историю, он по своей привычке откинул руками назад волосы и уже открыл рот, как вдруг глаза его вылезли из орбит, после чего произошло совсем невероятное.
На затылке Рёскэ взметнулся язык пламени. В следующий миг огонь охватил всю его голову.
Не издав ни звука, Рёскэ медленно рухнул вперед. Точно горящее дерево.
Приятели наблюдали за происходящим в полном оцепенении. Завороженно, словно в затянувшемся стоп-кадре.
Но в реальности оцепенение продолжалось лишь несколько секунд. Краем глаза Кадзухико увидел, что замеченный им ранее газетный сверток горит. Инстинктивно он тотчас почувствовал опасность.
Но было уже поздно — раздался взрыв, и его накрыла волна пламени.
2
Когда Кусанаги из первого отдела полицейского управления добрался на своей машине к месту происшествия, огонь успели потушить, и пожарные собирались уезжать. Даже зеваки и те уже начали расходиться.
Едва он вышел из машины и сделал несколько шагов, как навстречу ему попалась маленькая девочка в красном тренировочном костюме. В том возрасте, когда не скажешь наверняка, уже ходит в школу или еще нет. Девочка шла, странно задрав голову и глядя вверх. Словно высматривала что-то в небе.
Он хотел крикнуть ей, что так ходить опасно, но опоздал. Девочка, обо что-то споткнувшись, упала и тотчас заревела.
Кусанаги бросился к ней и помог подняться. Из коленки текла кровь.
— Ах, извините, — подбежала какая-то женщина, должно быть мать. — Сказала же, иди рядом! И зачем только я взяла тебя с собой!
«Чем ругать ребенка, лучше бы сидела дома, а не бежала посреди ночи глазеть на пожар», — подумал Кусанаги, но смолчал и передал девочку матери.
— Но я видела красную нитку! Честное слово! — плача, сказала девочка.
— Все выдумки! Только посмотри, как ты вся испачкалась!
— Видела! Видела! Красную нитку! Длинную-длинную. Честно!
