Ивановны бросило в жар. Стыдно-то как – запинается, как двоечник у доски! И неудобно. И… чего она смотрит-то?
– Ох, детка, – наконец вздохнула Привратница, – вернуть кого-то вопреки сути мира может быть очень опасным желанием. Не стоит оно того. Как бы ни хотелось.
Вспомнив Сашкину маму, Аня усомнилась в правильности этих слов, но возразить ничего не успела.
– Готовы? – В комнату, будто к себе домой, уверенно вошла Мила.
– А как же чай-то? – всплеснула руками Наталья Ивановна.
И Ане вдруг очень захотелось чаю. С самым простым печеньем и карамельками. Лишь бы не отправляться прямо сейчас в неизвестный, чужой мир с непонятной миссией и опять в полном одиночестве.
– Некогда, – безжалостно и грубовато отрезала Мила.
Аня взглянула на хозяйку дома. Обычно в ответ на такое поведение молодых людей взрослые начинали злиться, но с Натальей Ивановной произошли другие изменения. Она будто сникла, сжалась и постарела. Тяжело вздохнула и произнесла:
– Что ж. Сейчас. – Потом вновь повернулась к Ане: – Ты не пугайся, пожалуйста. В Виде живёт моя сестра. Она для тебя «дверь» откроет с той стороны, встретит и всё объяснит. Наверняка отправит с тобой опытного проводника. Ну, пойдёмте.
Аня ожидала увидеть где-нибудь в спальне или коридоре большое старинное зеркало, но Наталья Ивановна вывела их с Милой в полутёмный двор.
– У тебя максимум неделя, – деловито произнесла Мила. – Если не успеешь, я запущу время, и кто знает, что потом случится. Ну, полиция, поиски, инфаркты, сама понимаешь.
Аня угрюмо кивнула.
Никакого зеркала здесь не было и в помине. Стояли только скамейка и большая бочка с водой. Дальше деревянные мостки уводили в тёмную глубину двора. Да ещё кусты и яблоня.
– Ну, с богом! – Наталья Ивановна обняла девочку, пахнув на неё каким-то лекарством. Затем отстранилась, развернула недоумевающую Аню к бочке и с силой окунула её прямо в ледяную воду.
Резкий укол страха свёл спазмом лёгкие. Срочно захотелось вдохнуть, но этому сильно мешала толща тёмной холодной жидкости. Аня забилась, как муха в чае, выпуская изо рта пузырьки спасительного воздуха. Но в тот момент, когда она уже была готова нахлебаться воды, ощущение чужой руки на шее ушло, колени обрели опору, и Аня с надрывным вдохом вернулась в мир воздуха. Лёгкие горели, девочка отплёвывалась и кашляла. Мокрые волосы облепили щёки и шею тёмными сосульками.
Она собиралась очень многое сказать этой библиотекарше – так с людьми не поступают! – но внезапно осознала, что вокруг больше не было летней ночи Ороши. А были холодные низкие своды каменной пещеры, подсвеченные неровным огнём факелов. Сама же она, мокрая и продрогшая, стояла на коленях в мелком подземном озерце.
Рядом слышался какой-то шёпот, звучавший нараспев.
3
Начало пути
Аня резко повернулась и чуть не вскрикнула, наткнувшись взглядом на полуголую немолодую женщину, стоящую неподалёку по пояс в воде. В скрещенных на груди руках она держала два горящих серповидных предмета. В седых волосах подрагивали птичьи перья. Глаза на запрокинутом смуглом лице были закрыты. А бусы и татуировки довершали сходство с какой-нибудь шаманкой.
– Да завершится круг открытия, да сольются воды, сияние и благодарность Виде за возможность прокладывать пути! – речитативом выдохнула женщина и открыла глаза. Обычные такие – карие. Чем-то неуловимо она напоминала оставшуюся на Земле Наталью Ивановну. Видимо, та самая сестра…
Ничего не говоря, женщина опустила зашипевшие «серпы» в воду. Пошёл пар, но темнее не стало. Факелы по стенам, наподобие масляных ламп, всё ещё освещали пространство.
– Э-э-э… здравствуйте, – не слишком смело начала Аня.
– Здравствуй, Собирательница, – последовал спокойный и даже вроде бы надменный ответ. Женщина поднялась, вышла на каменный «берег» и укуталась в лежащую там шкуру.
Аня поняла, что продрогла, и решила последовать за ней. На ещё одну шкуру надежды было немного – но вдруг? В любом случае там огонь, у которого можно погреться.
– Сестра сказала, что придёт кто-то, кто поможет Виде. Я чуяла нездешний холод от своего Озера. Но чтобы ребёнок… хотя, по меркам те-ранги, ты уже можешь быть матерью.
Аня почувствовала, что краснеет, но комментировать это не стала.
– Я Елена, но здешние зовут меня Терада. Что на их языке значит Светлая. А ты? Как называют тебя?
– Аня. – Девочка даже смутилась от простоты собственного имени.
Как-то с Машкой они придумывали себе никнеймы в сетевой игре. Но там было что-то красиво-пафосное, что самой Ане как-то не подходило. Да и представляться незнакомой пожилой женщине какой-нибудь Иридой Лучезарной или Тёмной Химерой, как у Машки, казалось до невозможности глупым.
– Красивое имя, но мягкое, – качнула головой Терада-Елена, подав юной собеседнице грубый, но сухой кусок материи размером с плед. – Моё родное тоже стелилось и заискивало. Терада куда более твёрдое. Это облегчает жизнь.
– Мне что теперь, имя менять? – растерялась Аня. Привратница наверняка была опытной и мудрой, но имя-то девочке дали родители. А кто такая эта Елена, чтобы ругать его?!
– Если суть мира почувствует, что ты меняешься, имя само тебя найдёт, а нет – останешься Аней, – малопонятно ответила Елена. – Ты так и будешь стоять с тканью в руках?
– Ой, да… – Спохватившись, Аня накинула на плечи импровизированное полотенце.
– Идём.
Терада – называть эту смуглую шаманку Еленой было странно – повернулась и направилась к едва заметному выходу из пещеры.
Девочка последовала за ней. Какое-то время тёмный каменный коридор шёл в гору, из чего можно было заключить, что озеро находится где-то под землёй. Наконец в забрезжившем дневном свете проступил выход. Аня всем телом ощутила, как навстречу пахнуло жаром. Будто из духовки. А внутри вдруг всколыхнулась знакомая холодная нить.
Здесь было светло и обжито. За висящей над выходом занавесью из той же грубой ткани, что и Анино «полотенце», явно царил жаркий полдень. Внутри же помещения, больше похожего на обжитую пещеру, властвовали лёгкий янтарный сумрак и летнее тепло. Мокрая одежда перестала вызывать неприятный озноб и, похоже, начала сохнуть.
Видимо, в этой пещере Терада жила. Здесь валялась кухонная утварь, стоял сундук – то ли из белой кости, то ли из обкатанного водой дерева – с искусно вырезанными фигурами животных, людей и неизвестных Ане существ. Посередине, на полу, покрытом светлым песком, в круге закопчённых камней чернели остывшие угли очага. Рядом на отставленной треноге висел потемневший от нагревания над костром медный чайник.
– Мату-химра! – Напугав Аню, от стены у самого выхода поднялась тонкая фигурка, сжимающая в руке древко небольшого самодельного копья. Звонкий голос, как выяснилось, принадлежал девочке примерно Аниного возраста – смуглой метиске с ореолом чёрных кудрявых волос. На
