местность, носившую название Баунонии (Baunonia), при большой морской бухте Метуонис (Metuonis), где жили, как полагают, тевтоны. Против берегов Баунонии, по сообщению Пифея, кроме других островов, на расстоянии одного дня пути, лежит остров Абалос, на берег которого весной выбрасывается морским приливом громадное количество янтаря. Жители острова собирают его в таком изобилии, что употребляют его как топливо. Они вывозят его также на соседний материк и продают тевтонам, которые в свою очередь сбывают его через кельтов в страны при устьях Роны и эллинам.
Описание Пифея просто и ясно: им открыты прибрежье Северного моря, бухта Везера и Эльбы, немецкий народ. То было расширение классического знания, связанное с прежним точным знанием об явлениях прилива и отлива; оно совпало для культуры Средиземного моря с плодотворными географическими результатами походов Александра Великого. Конечно, древний культурный мир направлял еще тогда свои взоры на Восток, к тем странам, откуда он получил свое начало и жизненный импульс; только в века упадка, когда эта культура не столько уже поощряла к прогрессу, сколько служила для него посредником, она обратила внимание на Запад.
Мы, однако же, имеем возможность при помощи исследований о языке и доисторических эпохах дополнить те сведения о немцах, какие Пифей привез своим землякам. В то время, когда он нашел германцев по Везеру и Эльбе, притоки последних, Эдер и Фульда, Гавел и Заале, носили уже германские названия; Одер был тоже немецкой рекой, а в водах Вислы и Прегеля часто отражалось германское оружие. К югу от области, расположенной по бассейнам этих рек, и, наверное, к западу от нее, жили кельтские племена; в верхнем бассейне Дуная вся речная сеть Верхнего Рейна и Майна, а по Нижнему Рейну – вся страна до водораздела с бассейном Везера были в руках кельтов. Даже, быть может, кельты тогда жили еще дальше к востоку до западной местности по Вере и Фульде, до страны Геттингена и Хильдесхайма; здесь и теперь встречаются кельтские названия, в особенности названия потоков, которые, однако, уже необыкновенно рано приняли германскую форму.
Во всяком случае местами пребывания предков нашей нации были страны, лежавшие по ту сторону этих границ – на востоке от Эльбы и Одера до Вислы. К этим странам относится также и самое древнее из дошедших до нас описаний нашего отечества. В 90 г. до Р.Х. Посидоний описывает эту страну как тенистую и богатую лесом, нигде не слишком доступную солнцу благодаря частым и густым лесам, которые на юге простираются до пояса девственных лесов, окаймляющих Средненемецкое плоскогорье; Посидоний приписывает этой стране такой климат, что для нас становится понятным, почему Гомер, зная об этой стране, мог составить свое баснословное описание царства теней.
Таково и должно было быть суждение человека из солнечной страны эллинов; даже римляне не могли судить о ней иначе; они могли действительно освоиться только со странами по Мозелю и Трире, по едва ли когда-либо они могли чувствовать себя дома на Рейне. Мы должны представлять себе эту страну того времени совсем не такой, какова она в настоящее время. Какие массы капитала и труда понадобились, для того чтобы «Царство мертвых» эллинов превратить в наше отечество! Ведь 15 процентов из видов теперешней нашей флоры чужестранного происхождения – и в числе их и такие, которые существенно определяют физиономию ландшафта, а именно хлебные злаки, виноград, фруктовые деревья. Изменилась также и фауна. Зубр не пробирается уже больше через еловый бор, и только изредка рыбаку удается услышать в бушующем море полные тоски звуки певчего лебедя (Sing-schwans). Местный климат также не остался таким, каким был, хотя общие его проявления, вероятно, не изменились. Среднее течение наших северных, рек – Вислы, Варты, Одера, Эльбы – не сопровождается уже громадными болотами, становящимися в пустынных местах непроходимыми. Ныне мы находим здесь только плодородную страну, обработанную самым тщательным образом, а песчаные возвышенности, которые прежде прерывались только болотами и рощами и представлялись стражами примитивной культуры, стоят теперь над цветущими долинами, в которых развилась новая жизнь.
II
Мы не имеем никаких письменных источников для ознакомления с положением нашего народа в те времена, которые описывает Посидоний и на которые намекает Пифей. Тем не менее при исследовании современности возможно путем аналогических заключений проникнуть в более отдаленные времена. Там, где умолкают уста историка, раскрываются и принимаются за него говорить могилы, в содержании которых наука о доисторическом времени почерпает полноту верного знания. Там, где нет этнографических указаний на определенный народ, является на помощь сравнительное исследование языков, которое дает также ряд отдельных представлений о социальных и умственных признаках самой ранней культуры, представлений, к которым следует, однако, относиться осторожно. Задача сравнительного народоведения состоит в том, чтобы исследовать взаимные отношения и достоверность обшей картины ранней культуры. Таким образом, в рамку представлений о постепенности и последовательности отдельных доисторических эпох укладывается этнологическое и глубокое культурно-историческое знание.
Доисторические эпохи делят обыкновенно на каменный, медный, бронзовый и железный периоды. При этом принято обыкновенно считать неизбежным, переходя от одного периода к другому, соответственно тем ступеням, через которые всякая нация неизбежно должна пройти при первоначальном образовании своей культуры. Это – ложное представление, которое, однако, привело к ценным открытиям. Уровень культуры данного периода не определяется исключительно только одним употреблением определенного материала, кремня или металла, для приготовления орудий и оружья; употребление каменных орудий могло совпадать с более богатым умственным развитием. Еще менее доказательным оказывается утверждение, что всякий народ переходит к металлическому периоду всегда через каменный. Эти периоды вообще не национальные, а культурные стадии развития: распространенность их определяется не этнографическими, а гораздо более естественными и торговыми причинами. Прежде всего следует помнить, что соприкосновение с потоком всемирной истории двигает любой молодой народ по пути культуры гораздо быстрее, чем самое серьезное напряжение его собственных сил. Для среднеевропейских народов, в особенности для германцев, с переходом от каменного к металлическому веку, несомненно, связан был существенный подъем культуры. Воспоминание об этом слышится в старинных германских воззрениях на металлы и металлургическую промышленность. Легенды повествуют, что кузнечное ремесло составляет изобретение сверхъестественных существ, то карликов или гномов, хранителей подземных сокровища, то великанов, в стране которых находится железный лес, и которые свирепо дерутся между собой железными прутьями. Кузнечное дело удостаивается даже участия самых богов:
Die Asen einten sich
Haus und Heiligtum
Erbauten Eisen
Schufen Zangen
auf dem Idafelde,
hoch sich zu wölben
und shmildeten Erz,
und schön Gezäh[12].
Еще позднее предание и народная молва связали с занятием кузнечным ремеслом представление о подземных силах; когда последние
