каково это – вырваться из повседневного жестокого мира корпорации «Андерсон». Каково это – работать с людьми, а не против них. Станет ли моя жизнь лучше? Или проще? В последнем я не сомневался. Однако я чувствовал, что интересных вызовов в ней будет не меньше.
К концу нашей встречи я был уверен в одном: мое желание работать у него больше не было вызвано местью. Я хотел ощущать энтузиазм и гордиться созданными мною рекламными кампаниями. Все вышло неожиданно, но не сказать, чтобы мне это было неприятно.
Дверь в мой кабинет хлопнула, и я обернулся, недовольный тем, что кто-то прервал мои размышления.
– Дэвид. – Я многозначительно посмотрел на него. – Хорошо, что я не с клиентом.
– Кэти сказала, что ты свободен. Она звонила тебе по внутренней связи, но ты не отвечал.
Я был так погружен в свои мысли, что не услышал жужжание переговорного устройства. Такое со мной было впервые.
– Чем могу быть полезен?
Он с вызовом расправил плечи.
– Где ты пропадал сегодня утром? Я тебя искал, а ты не отвечал ни на звонки, ни на сообщения.
– У меня была личная встреча.
– Твоя ассистентка сказала, что ты ездил к врачу.
Я знал, что он лжет. Единственное, в чем мисс Эллиотт была хороша, так это в умении хранить мои секреты. Я разоблачил его блеф.
– Понятия не имею, зачем она так сказала. Я не сообщил мисс Эллиотт, где буду находиться. Повторяю: я отлучался по личному вопросу.
Он хмуро посмотрел на меня, но допытываться не стал. Он прошелся по кабинету, поглаживая свой зачес. Этот его жест я хорошо знал. Он готовился убивать.
– Что делал здесь на днях Брайан Максвелл? – осведомился он, повернувшись ко мне лицом.
Я пожал плечами и сел за стол, чтобы он не заметил моей ухмылки. Теперь я понял, о чем шла речь.
– Мы с Брайаном друзья. Мы договаривались об игре в гольф.
– Не могли обсудить это по телефону?
– Он оказался неподалеку. Он любит флиртовать с мисс Эллиотт и поэтому заскочил на минутку. Это проблема?
– Что ты затеваешь?
Я воздел руки в мольбе.
– Ничего я не затеваю, Дэвид, разве что запланировал игру в гольф и на пару часов отъехал из офиса. Привяжи меня, если хочешь. – Я поднял стопку документов. – А если начнешь проверять, то увидишь, что у меня накопилось много отпускных дней: вычеркни из них два часа.
– Я за тобой слежу, – предупредил он, развернулся и вышел из кабинета. Дверь хлопнула с такой силой, что стекла задребезжали.
Я ухмыльнулся, глядя на дверь.
– Смотри в оба, Дэвид. Смотри, как я ухожу.
Я перегнулся через стол и нажал кнопку.
Мисс Эллиотт ответила, и ее голос звучал осторожнее, чем обычно.
– Мистер Ванрайан?
– Мне нужен кофе, мисс Эллиотт.
– Что-нибудь еще, сэр?
– Пара минут вашего времени.
Она прерывисто вздохнула.
– Сейчас буду.
Я повернулся на стуле к окну. Мне предстояло провернуть такое, что не верилось самому.
Я надеялся, что у меня все получится. Господи, помоги! В любом случае.
6
Кэтрин
– Я не понимаю, – пробормотала я в трубку, стараясь сохранять спокойствие. – Никаких других уведомлений об увеличении оплаты я не получала.
– Знаю, мисс Эллиотт. Распоряжения поступили только два дня назад, поэтому я и звоню, чтобы сообщить вам об изменениях.
Я сглотнула ком в горле. Еще четыреста долларов в месяц. Мне придется платить на четыреста долларов больше.
– Вы меня слышите, мисс Эллиотт?
– Извините, не могли бы вы повторить то, что сказали?
– Я сказала, что новая система оплаты вступит в действие с первого числа.
Я взглянула на календарь. До первого числа оставалось две недели.
– Это вообще законно?
Женщина по телефону сочувственно вздохнула.
– Это частный дом-интернат, мисс Эллиотт. Один из лучших в городе, поэтому они и диктуют свои правила. Есть и другие заведения, в которые вы могли бы попробовать перевезти вашу тетю – государственные, с четко установленными тарифами.
– Нет, – возразила я. – Я не хочу ее никуда перевозить. О ней прекрасно заботятся, и она здесь уже привыкла.
– Персонал здесь лучший. Вы могли бы переселить тетю в другую палату, не одинарную.
Я разочарованно покачала головой. Из многоместных комнат не открывался вид на сад, в них не было места для мольбертов и книг по искусству Пенни. Она бы чувствовала себя несчастной и потерянной. Я должна была оставить ее в одноместной комнате, чего бы мне это ни стоило.
Мистер Ванрайан вошел в кабинет и уставился на меня. Я замолчала, не зная, остановится он или нет, но он проследовал в кабинет и с тихим щелчком закрыл за собой дверь. Приветствием он меня не удостоил. Он вообще редко обращал на меня внимание, разве чтобы накричать или отругать, так что мне оставалось только предположить, что тот странный звонок, который он заставил меня сделать, я выполнила вполне приемлемо.
– Мисс Эллиотт?
– Прошу прощения. Я на работе, и зашел мой начальник.
– У вас остались вопросы?
Мне хотелось заорать: «Да! Откуда, черт возьми, мне взять для тебя еще четыреста долларов?», но я знала, что это бесполезно. Она работала в бухгалтерии и решений не принимала.
– На данный момент нет.
– Если что, у вас есть наш номер.
– Да, спасибо. – Я повесила трубку. Разумеется, у них был мой номер.
Я уставилась на свой стол, мои мысли летели со скоростью света. Здесь, в корпорации «Андерсон», мне хорошо платили – я была одной из самых высокооплачиваемых ассистенток, потому что работала на мистера Ванрайана. Работать на него было мучительно – его неприязнь ко мне была очевидна. Тем не менее, я отсюда не уходила, потому что работа приносила мне хорошие деньги, которые шли на уход за Пенни Джонсон.
Я провела пальцем по истрепанному краю промокашки, которую держала на столе. Я и так уже жила в самой дешевой квартире, которую только могла найти. Сама стригла волосы, покупала одежду в секонд-хендах, и моя диета состояла из лапши быстрого приготовления и большого количества дешевого арахисового масла и джема. Я ни на что не тратилась и использовала любую возможность, чтобы немного сэкономить. Кофе в офисе был бесплатным, и всюду всегда лежали кексы и печенье. Компания оплачивала мой мобильный телефон, а в теплую погоду я ходила на работу и с работы пешком, чтобы сэкономить на проезде в автобусе. Время от времени я вместе с жителями моего дома пекла на общей кухне печенье и приносила немного на работу, чтобы поделиться. Это был мой молчаливый способ компенсировать сладости,
