как и ты, сильной магичкой бытового обустройства являлась. Когда стало ясно, что внучке способности передались, старуха Блэгхолл тебе и отписала.
− Ты не очень-то ее жаловал, да?
− Она вредная была. И приколы надо мной разные устраивала. То хвост подпалит, то в ухо из свистульки дунет. А один раз, пока я спал, живую мышь мне в пасть засунула. Знала, зараза, что я мышей терпеть не могу.
− За что же она так с тобой? – старалась Люба сдерживать смех, уж больно уморительно выглядела обиженная горгулья.
− Развлекалась так. Хотя я ее понимаю. Выходных нет, отпуска нет, работа никогда не кончается. Быть привязанным всю свою жизнь к одному месту и не иметь возможности покинуть гостиницу больше, чем на день, не каждый выдержит. Вот она и придумывала каверзы всякие, чтобы поразвлечься и не свихнуться от однообразия жизни. А Любомира добрая, пакостничать и развлекаться за чужой счет не в ее характере. Не выдержала нагрузки девочка, сбежала. Вернется, конечно. Совесть замучает. Но пока ты за нее. И работки тебе предстоит…
− Горгул, а что, других гостиниц нет? Почему и мои родители жаждут ее восстановить, и администрация городская?
− Ты совсем не догоняешь, да? Деньги и престиж. Вся твоя семья кормится с доходов Блэгхолла. А город получает колоссальные выручки от туристов. Ведь во всем Полесье другой магической гостиницы нет.
− Как нет? – ошеломленно спросила Люба.
− А вот так. Магически одаренных людей много, но такой силой, как у твоей бабки была, а теперь у тебя есть, никто не обладает.
− Ясно. Только мне все равно непонятно, отчего такое желание остановиться в магической гостинице, а не в обычной? Находится она на отшибе, развлечений никаких. Еще, как оказалось, и проснуться можно не в постели, а на полу.
− Это как раз легко объяснить. Сильный магический след подпитывает любого обывателя, придает сил, улучшает кровообращение, разглаживает морщинки и все в таком духе. Здешняя вода отбеливает зубы, а земля возрождает самое чахлое растение. Запись в Блэгхолл всегда на год вперед.
− Да… В такой гостинице я бы и сама пожила.
− Ты и так в ней живешь, − огорошил Горгул.
− Мой постоянный дом здесь? – изумилась Люба. – То есть, я не только работаю тут, но и живу?
− А я о чем тебе говорил? Оттого старая грымза и веселилась от души, чтоб с тоски не подохнуть, а внучка ее деру дала.
− Горгул, так может, Любомира не сбежала вовсе? Может быть, ее убили или спрятали? Позавидовали дару?
− Убили вряд ли. Когда бабка умерла, вся земля в Блэгхолле на трое суток почернела, после пропажи Любомиры ничего такого не было. Пожухло, заросло сорняком – это да, но черноты не случилось. Жива она. Но вот… Как ты сказала? Спрятали? Такого мне в голову не приходило. А что - это мысль! Похитили девчонку перед самыми играми. На них ведь со всего Полесья съедутся. Денежки рекой потекут. И куда гостей селить? Правильно, к конкурентам, где денежки и осядут.
− Горгул, если все сводится к деньгам, получается…. − Люба немного запнулась. Ей стало грустно от такого предположения. – Получается, Артурион на мне, то есть на Любомире, из-за денег женится?
− На этот счет не переживай. Артурион сам богат. Он лошадей разводит. На них спрос огромный, особенно на келпи.
Видя непонимание на лице девушки, добавил:
− Черная лошадь, наделенная магией. Келпи считаются опасными, но люди ведь любят пощекотать себе нервишки.
− Тогда я рада, что его чувства искренние.
− Любомира в его чувствах не сомневалась. Ее последнее время беспокоило пьянство Артуриона. Сам слышал, как она Марту просила какую-нибудь траву приготовить, которая поможет от пития отвадить. Но, видать не получилось у той ничего.
− Марта тоже магичка?
− Слабая очень. Но для самоварения блюд сил хватает. Им с братом от родителей трактир достался, Марта там поваром. А чем Сений занят, не знаю. Любомира его всегда бездельником называет.
− Горгул, а ты что ко мне так близко подбираешься? – подозрительно спросила Люба. – Думаешь, не вижу, как ты по шажочку все приближаешься и приближаешься?
− Эх, спалила, − притворно вздохнул демон. – На ножки твои поближе хотел посмотреть. Красивые они у тебя.
− На ножки? – по-настоящему растерялась Люба. – Горгульи интересуются девичьими ногами?
− Так это…, − замялся ее фантастический собеседник, − понимаешь, в Полесье ноги у всех закрыты брюками или длинными юбками. Непринято тут голые ноги показывать. Неприлично. А у тебя почти коленки видны.
− Понятно теперь отчего матушка негодовала и требовала немедленно переодеться. Только где взять одежду?
− А в твоей комнате все на месте, − дотронулся-таки крылом до ее ноги Горгул. – Пойдем, провожу.
Апартаменты юной магички располагались на третьем мансардном этаже. Островок, нетронутый разрушением и обветшанием. Обстановка Любе понравилась. Аккуратно застланная постель, при этом небрежно брошенное на покрывало платье насыщенного синего оттенка. По дверцам платяного шкафа вьются живые цветы. Внушительный книжный стеллаж оплетен искусной паутинкой. Палас с рисунком Блэгхолла. Плафон в виде горгульи с распахнутыми крыльями. На столе зеркало, необычное тем, что по нему идет янтарная рябь, переливается красно-оранжевыми камешками.
Люба посмотрелась в зеркальце. Рябь остановилась. Вместо своего отражения девушка увидела гостиничный сад.
− Как такое возможно? – обомлела она.
Сад менялся. Распутывались ветки кустов, выпрямлялись пожухлые стебельки растений, трава приобретала сочный зеленый цвет.
Люба высунулась в окно. Так и есть. Несильно, но сад изменил свой облик.
− Действие твоей магии, − ответил Горгул на ее немой вопрос.
− Это очень круто! – восхитилась Люба. – Неужели никто не пытался украсть волшебное зеркало?
− Оно не волшебное. Это твое присутствие делает его таким. Для всех других - обычное зеркало.
− Хочешь сказать, в моих руках любое зеркало показывает картинки, и я могу влиять на них?
− Не совсем. Картинки вызываешь ты сама. И уже по своему усмотрению, облагораживаешь увиденное или, наоборот, безобразишь.
− Я и на людей могу повлиять?
− Чего захотела, на людей влиять… Не забывай, ты маг бытового обустройства.
В распахнутое окно отчетливо донесся звук знакомого скрежета.
− Ты слышишь?
− Слышу, не глухой. Сонька пришла.
− Сонька? Мама говорила - Яшкина баба.
− Ее все так за глаза зовут, но граф механическую леди Соней назвал. Она обидится, если иначе скажешь.
Люба с горгульей спустились вниз. При виде
