будем мешать нашей беглянке.
Они ушли, а старушка дотронулась до руки девушки.
− Обед в два часа. Не опаздывай, − сказала она и отправилась восвояси.
Какое-то время Люба еще слышала скрип-скрежет от ее движений.
Граф Брюс пригласил меня на обед, − размышляла она, − значит, Любомира с ним знакома. Почему-то она не сомневалась, что граф мгновенно вычислит в ней самозванку. Но, возможно, это и к лучшему. Вряд ли он выдаст ее, ведь она воплощение его теории в действии. Есть надежда, что Яков Вилимович поможет адаптироваться ей в этом мире и подскажет, как правильно вести себя.
Еще кое-что после слов матери взволновало Любу. Где она живет? В родительский дом ее лишь приглашают на ужин. С Артурионом они еще не женаты и выглядит все так, что до свадьбы жених и невеста живут раздельно. Где тогда ее дом?
− Значит, вы мои стражи? − обратилась Люба ко львам. – И бояться вас не стоит?
Один лев наклонил голову в знак согласия. Люба уже разглядела, что он немного крупнее своего собрата. Непонятно как, но скульптору, их ваявшему, удалось передать мудрость прожитых лет на каменной морде этого льва и радость молодости у другого. То есть, различить их можно. Второй зверь лег подле ее ног.
− У вас ведь должны быть имена. Как же мне к вам обращаться?
В этом вопросе звери подсказок не предложили, и Люба решила позже кого-нибудь вызвать на разговор о ее стражах, может невзначай всплывут их имена. Прикидываться беспамятной девушка не хотела, кто знает, как в этом мире относятся к такому недугу.
− Что ж, раз вы тут охраняете, я спокойна, − неожиданно для самой себя Люба погладила каменных чудищ и направилась осматривать Блэгхолл.
Сада как такового не было. Разросшаяся трава, спутанные ветки кустов, несколько грязных неработающих фонтанчиков из гранита и ракушечника, лавочки на открытом пространстве, предоставленные на радость палящим лучам солнца. Две вспомогательные постройки и все. Ни тебе детской площадки, ни причудливых уединенных беседок, ни конюшни, никакого прудика с шезлонгами на деревянном причале. Скукота. Что постояльцы вообще делали в этой гостинице? И почему город так за нее держится? Построили бы другую, немагическую. Немудрено, что Любомира сбежала.
Незапертую дверь гостиницы открыть решилась не сразу. Любопытство и страх мерялись силами. Зайти внутрь большого безлюдного здания, жуть как страшно. Но все-таки жадный интерес победил.
Люба постояла в захламленном холле. На стойке регистрации каскадом растеклись остатки люстры. На потолке, в том месте, где ей полагалось находиться, зияет внушительная дыра. Кожа на креслах для посетителей изобилует рваными порезами, полученными в схватке с кусками штукатурки. При всем этом большие напольные часы оставались в вертикальном положении и продолжали показывать время.
Из комнаты в комнату перед Любой открывалась печальная картина. Облупившиеся фрески, вспученный паркет, груды досок, изувеченные скульптуры, поврежденные балки-перекрытия, разломанная утварь, матрасы с оголенными пружинами, какие-то подтеки и даже проросшие деревья.
Удивительно, но закругленная лестница с коваными перилами и деревянными ступенями, по которой можно было попасть на второй этаж, смотрелась целой и выглядела вполне презентабельно. Люба поднялась наверх. Ничего хорошего не увидела. Через пустые проемы окон на пол налетел всевозможный уличный мусор, смешавшись с мусором строительным. На одном из ковров кишели личинки непонятно кого. Маленьких полупрозрачных насекомых было так много, что казалось, будто ковер шевелится. Люба выбежала из комнаты, едва сдерживая рвотные позывы.
− И как я должна это восстановить? – пробормотала она. – Сделать какие-то пассы руками? Сказать заветную фразу? А может быть, просто нанять рабочих? Надо узнать, богата ли она, имеются ли в ее распоряжении денежные потоки. Хотя, разве возможно такое восстановить за две недели? Подобные здания обычно сносят, а на их месте или рядом строят новое.
Люба закрыла глаза, вытянула вперед правую руку и произнесла:
− Легким движением руки разрушенное здание превращается… превращается - в шикарную гостиницу.
Она чувствовала себя невероятно глупо, но надо же с чего-то начинать. Открыла глаза. Ничего не изменилось.
− Так у тебя ничего не получится.
Вкрадчивый голос из-за спины заставил Любу метнуться к выходу. Но унести ноги не вышло, она банально споткнулась о фрагмент настенной лепнины, валяющейся на полу.
− Платье порвала, − расстроилась девушка.
− Оденешь другое.
− Ух ты! Горгулья! Говорящая! − обомлела Люба, узрев каменное, крылатое, зубастое, когтистое, остроухое фантастическое животное.
Несмотря на демоническую внешность, горгулья рассмешила Любу. Каменный демон сидел в позе собаки, ожидающей команды от хозяина. Даже язык вывалил из зубастой пасти.
− Меня Горгул зовут. Мужской род. Запомни.
− Хорошо, запомню, − со счастливым неверием рассматривала Люба горгулью. – Это про тебя матушка говорила, что ты ночью выл?
− Я же не волк, чтобы выть. Твоей матери показалось.
− Правда?
− Нет, неправда, − признал Горгул. – Двое деточек ночью на кладбище клад искать отправились. Пришлось припугнуть.
− А клад правда есть?
− Нет там никакого клада. Его выкопали давно, а народ до сих пор шастает.
− Горгул, а что ты в Блэгхолле делаешь?
Каменный демон, смешно перебирая лапами, переместился поближе к девушке. Он выглядел устрашающе, но у Любы вызывал умиление.
− Как что? Услышал радостные вопли твоей родни. Сразу понял, хозяйка вернулась.
− Я ведь ненастоящая хозяйка, − покраснела Люба. – Так получилось, что я чужое место заняла.
− То, что ты не Любомира, я сразу распознал. Но ты на ее месте, значит, пока она не вернется, ты здесь хозяйка.
− Подожди, − вдруг напряглась Люба. – Если ты понял, что я не она, то и другие поняли?
− Нет, конечно. Только стражи. А людишки подлога не заметили.
− Стражи? Почему же они меня тогда пропустили?
− Ты хозяйка. И неважно, что из дыры вывалилась. Они только тебе служат.
− Львы тоже говорить умеют? – с подозрением спросила Люба.
− Нет. Рычать только. Но лучше бы они этого не делали.
− Почему?
− Страшно очень.
− Страшно? Тебе? – не поверила и рассмеялась Люба.
− Ну да. Я один раз с трубы свалился, когда услышал, как Джем рычит.
Горгул прижал уши, выпучил и без того большие глаза и раззявил жуткую пасть.
− Вот так я испугался, − объяснил он свои действия и пододвинулся к Любе еще ближе.
− Джем. Один из львов?
− Да. Тот, который постарше. Второго Олимпом зовут. Их так еще старая карга назвала - бабка твоя по отцовской линии. Она,
