он едва замечал. Так, здоровался иногда. А рыжая дочка трактирщика влюбилась в чужака с первого взгляда. Иногда он исчезал на несколько дней, а то и на месяц, но потом возвращался в трактир, вешал свой поношенный грубый плащ на гвоздь возле двери и снова водворялся в комнате наверху. Иногда он приводил к себе женщин и тогда Гуна долго плакала по ночам в подушку. Но когда он был рядом ей было достаточно и того, что иногда он скупо улыбался ей, или заказывал у неё выпивку. А его старый плащ висел на гвозде у двери. Исчез он внезапно, никому ничего не сказав в один из дней, когда Гуна с отцом была в отъезде — ездили за припасами. Больше о нём не было ни слуху, ни духу. С тех пор Гуннильд и ждала его. Женихов, которые по-прежнему вились вокруг, она упорно не замечала. Единственной вещью, связующим звеном между ней и невесть куда пропавшим бродягой Халласом, был только гвоздь в стене у двери, на который он вещал свой плащ. Гвоздь этот стал для неё священной реликвией и самым страшным днём, после исчезновения Халласа, стал день, когда гвоздь вдруг выпал из стены и пропал. Гуннильд исползала на коленях весь пол в трактире, но так и не нашла его. Но дырка от гвоздя была хорошо заметна и этого ей было достаточно. Она смотрела на неё и вспоминала его старый плащ, висевший на гвозде, который когда-то был вбит в стену. А потом отец — это было незадолго до его смерти, решил перекрасить стены в трактире и место, где была дырка от гвоздя, заштукатурили и закрасили. Но она всё равно прекрасно помнила, где был вбит этот гвоздь. И именно на это место она и смотрела на несколько секунд прерывая своё бесконечное движение по залу.
Она ни разу не входила в комнату наверху ни когда Халлас жил в ней, ни после его исчезновения и ни разу не сдавала её постояльцам. Не знала она и того, что её любимого давно нет в живых — его зарезали в пьяной драке вдали от этих мест и его безымянная могила давно затерялась на кладбище, где хоронили бедняков и безвестных бродяг.
Так прошла её молодость и большая часть жизни. Пока в один прекрасный день в трактире «Счастливый Дракон» в Шкё не появился Грин.
А Грина туда привело очередное дело. На сей раз о контрабанде. А точнее — о контрабанде и убийстве. Жители Шкё и окрестных рыбацких деревушек на контрабанду смотрели как на ещё один способ зарабатывания денег. Рыбацкое счастье переменчиво. Но до сего дня контрабандистам-рыбакам как-то удавалось сосуществовать мирно, пока не появились в этих краях чужаки. Кто они были как раз и предстояло выяснить. Одни местные называли их ангмарцами, другие утверждали, что они — дунаданы из Пустоземья. Третьи же вообще говорили, что это гномы, а то и вовсе орки. Но все сходились во мнении, что это чужие, пытающиеся установить свои порядки на побережье и подчинить местных своему влиянию. Всё это было неслыханно, непонятно и пугающе. На Грина тоже посматривали с подозрением. Нет, они здесь слыхали о странных пришельцах из другого мира, вдруг взявшихся непонятно откуда и принявшихся сходу устанавливать в Среднеземье свои порядки, но до появления Грина как-то их это не очень волновало. А то, что Грин появился не просто так, а в связи с убийством местных — настораживало вдвойне.
И снова, как и в орочьем селении Грин услышал те же слова: «мы сами разберёмся!».
На вопрос, где можно остановиться на постой, местные безо всякой охоты указали ему на трактир «Счастливый Дракон». У трактирщицы, по их словам, была свободная комната.
Гуннильд уронила поднос, чего с ней никогда не случалось. Незнакомец, вошедший в заполненный посетителями зал, поначалу не привлёк ничьего внимания. Грин пересёк обширное помещение с низким потолком, перечёркнутым массивными балками и подошёл к стойке, к которой как раз подошла Гуннильд с подносом. Грин спросил про комнату. Реакция трактирщицы оказалась неожиданной: она застыла на месте, поднос с кружками выпал у неё из рук и с грохотом упал на пол, но она даже не заметила этого. Как зачарованная она смотрела на Грина.
Как ни глупо и банально это звучит, но Грин показался ей похожим на пропавшего давным-давно Халласа. А может, что это вдруг сам Халлас вернулся к ней.
-Халлас! - воскликнула трактирщица, - Ты вернулся?
-Я не Халлас. - ответил Грин, Вы меня с кем-то путаете.
Гуннильд сникла и стушевалась.
- Мне сказали, что у Вас можно снять комнату для постоя. - сказал Грин.
Гуннильд кивнула больше машинально.
- Отлично! - сказал Грин, доставая удостоверение, - Следователь по особо важным делам.
Она даже не взглянула, погружённая в свои мысли. Грин снова спросил про комнату.
- Наверху. - ответила она.
Гуннильд никогда до этого не входила в эту комнату. Ни когда в ней квартировал Халлас, ни после его исчезновения. Как будто для неё это было неким табу. Если там нужно было прибрать, то она посылала служанку. Сейчас же она поднялась наверх вместе с незнакомцем, как там его — Грин? - странное имя, чтобы показать ему его жилище.
Комнатка оказалась небольшим чердачным помещением под самой крышей, маленькая и тесная, в ней едва помещалась грубо сколоченная кровать с набитым сеном матрасом и такой же грубо сколоченный табурет. В маленькое окошко сочился скудный вечерний свет.
- Я пришлю служанку. Пусть уберёт здесь. - сказала Гуннильд.
Грин подумал про клопов — наверняка они должны быть здесь. Да и не только клопы. Он спросил про цену. Хозяйка ответила и Грин подумал, что цену она назвала «от балды» - первое, что в голову пришло. Он достал кошель и заплатил вперёд. Она машинально взяла деньги, шагнула в комнату и задумчиво провела рукой по спинке кровати. Грин подумал, что у неё, наверное, с
