собой копию, сделанную для известного бухарского верховного судьи Шарифджан-Махдум-садра. Там же эта рукопись названа уникальной и сказано, что автор своего имени не назвал. Теперь совершенно очевидно, что рукопись вовсе не уникальна, поскольку известны уже четыре списка, и не вызывает сомнения имя автора, так как на листе 176 самой описываемой в каталоге рукописи сказано: *** «Сей ничтожный пишущий [эту книгу] 'Абдал'азим ас-Сами».
Рукопись № 7419 имеет формат 21 X 36 см, количество листов — 30, в среднем по 21—22 строки на странице. Переписана тем же Мирзой 'Абдалвахидом почерком насталик на русской писчей бумаге черными чернилами. Выделение заглавий и стихов сделано подчеркиванием или употреблением более бледных чернил. Список датирован 1339 г. х. (1920-21).
Текст последнего списка под № 4330 перепиской не закончен и доведен только до завоевания русскими Самарканда. Имя переписчика неизвестно. Почерк — хороший насталик. Рукопись написана черными чернилами на так называемой кокандской бумаге и состоит из 38 листов по 11 строк на каждой странице. Формат — 14,5x25,5 см. Рукопись переплетена в одну книгу с двумя произведениями других авторов: 1) Маджма' ал-гара'иб («Собрание редкостей.»). Автор его — Султан-Мухаммад Дарвйш Ибн Мухаммад ал-Муфти ал-Балхи. Написано в Балхе в 983 г. х. (1575-76) и занимает 127 листов (лл. 16—1276); 2) Салнаме («Летописью) помещено на листах 128а—137б. Автор — Абу-л-Хаким Термези. А дальше, третьим по порядку, следует интересующее нас сочинение (лл. 140а—177б). В конце книги оставлено шесть чистых листов. Согласно данным каталога рукописей ИВ АН УзССР, датой переписки рукописи по аналогии с предшествующим ей в этом сборном томе сочинением считается 1327 г. х. (1909).
При сравнении всех описанных рукописей существенных расхождений между ними не обнаружено, кроме явных описок и ошибок переписчиков и замены в отдельных случаях одного вспомогательного глагола другим, например *** (кардан) — *** (намудан) и т. п.
В Та'рих-и салатин-и мангатийа имеется ряд мест, содержащих малоинтересные рассуждения автора в духе мусульманской теологии по поводу отдельных исторических событий, а также воспоминания о некоторых современниках, чья роль в описываемых событиях была незначительна. Эти места дают материал лишь для характеристики личности автора. Учитывая это, мы сочли необязательным приводить их полный перевод и ограничились пересказом упомянутых мест. В тексте перевода они набраны петитом и заключены в квадратные скобки. На том же основании выпущены в переводе и стихотворные пометки на полях рукописи, ничего нового не прибавляющие к содержанию основного текста, о чем было сказано выше.
В таджикском тексте произведения Сами встречаются отдельные фразы на арабском языке, представляющие собой цитаты из Корана или различные изречения. Так, рисуя личность эмира Музаффара, автор добавляет по-арабски: *** — «Разумному достаточно намека» (л. 65б). Или *** — «Излишнее перерезает горло» (л. 65б) и т. п. В переводе эти изречения выделяются значками < >, а цитаты из Корана приводятся в кавычках.
Слова, перевод которых неясен, даны в транслитерации со знаком вопроса.
В настоящем издании публикуется факсимиле душанбинской рукописи Та'рих-и салатин-и мангитийа.
ИСТОРИЯ МАНГЫТСКИХ ГОСУДАРЕЙ, ПРАВИВШИХ В СТОЛИЦЕ, БЛАГОРОДНОЙ БУХАРЕ
/55б/ Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
По выражении бессилия [своего] воздать достойную хвалу святейшему Аллаху, [пишущий сию книгу] представляет взорам будущих поколений мира видимого, как с началом появления ислама в странах Мавераннахра[83] в славной обители, благородной Бухаре[84], восседали по очереди на престоле власти несколько родов могущественных государей. Среди них после выступления и побед Чингиза высоко держали знамя правления из поколения в поколение его преемники [вплоть] до Абу-л-Файз-хана[85]. Жизнеописания их обстоятельно и пространно изложены в исторических книгах.
Что касается Абу-л-Файз-хана, то за отсутствием у него здравого ума и. способностей он был склонен к плотским вожделениям, стремился к обществу прекрасных юношей и женщин и не занимался ничем, кроме питья красного вина, приятного проведения времени с юношами да музыки. [Поэтому] государственные дела неизбежно пришли в расстройство и законы шариата не выполнялись. Все домогались главенства, и каждый добивался начальствования. Сверх того, упомянутый хан старался истребить старинные семейства и проливать кровь высоких эмиров[86]. Он казнил несколько эмиров и предводителей и твердо решил бесчестить знатных и благородных людей государства. Где бы он ни услышал о красивом юноше или миловидной женщине, он силой и принуждением уводил [их] из домов и овладевал [ими]. Поскольку его безобразные деяния и самовластье сошли с пути, на коем покоится божеская милость, то со стороны всемогущества [Аллаха] подул ветер отмщения, и стал [Абу-л-Файз-хан] мишенью стрел взыскивающих и наказующих. /56 а/ [Вот подробное изложение этого краткого [сообщения].
Вложив бразды правления государством в сильные руки Хаким-аталика мангыта[87], сына Худайар-аталика[88], отца Рахим-хана[89], Абу-л-Файз-хан сам, кроме праздности, чаши наслаждения и общения с юношами и женщинами, никакого иного дела не знал. В эту пору выступил и взошел на минбар[90] завоевания мира Надир-шах афшар. Ради захвата Мавераннахра в 1155 (1742-43)[91] году он переправился через реку Джайхун[92] и послал грозное письмо [в Бухару]. Хаким-аталик, уставший от непристойных поступков хана и удрученный недостойным поведением его, в страхе [подвергнуться] казни, постоянно искал [для себя] удобного случая. Приход Надир-шаха он воспринял как небесную милость, тотчас же написал шаху любезное и радушное письмо и выразил готовность повиноваться [ему]. Сына своего, Рахим-бия, он отправил к Надир-шаху с достойными подарками и подношениями и побуждал [шаха] прибыть в Бухару.
Надир-шах со спокойной душой выступил вместе с Рахим-бием и, остановившись в местности Чахарбакр[93], в четверти фарсаха[94] от города Бухары, раскинул [там свое] сарапарда[95]. Так как у Абу-л-Файз-хана не было сил оказать сопротивление и сразиться, то по совету Хаким-аталика он выехал навстречу Надир-шаху и, повидавшись с ним, изъявил готовность покориться. Надир-шах оказал Абу-л-Файз-хану большие почести, обласкал его и породнился с ним[96].
Когда пришло время /56б/ Надир-шаху возвращаться, он по установленному им правилу решил переселить [часть людей] из бухарских племен в качестве ак-уйли[97]. Абу-л-Файз-хан, таивший в сердце обиду на эмиров племен и вельмож Бухары за их самоуправство и особенно сердившийся на Рахим-бия за его дурное отношение и осуждение [хана], тайно сообщил Надир-шаху несколько имен и очень просил отправить их тоже в числе ак-уйли, чтобы государство очистилось от шипов их засилья и [вызываемых ими] смут. Надир-шах снизошел к просьбе хана и переселил двенадцать тысяч знатных и благородных людей страны и зачинщиков смуты в племенах. Имена их [Надир-шах
