Мирза 'Абдал'азим Сами
История мангытских государей
ПРЕДИСЛОВИЕ
В первой половине XIX в., когда русский царизм, прочно укрепившись в Казахстане, стал усиленно готовиться к военному вторжению в пределы Средней Азии, в России особенно возрос интерес к Хивинскому, Бухарскому и Кокандскому ханствам. Появляется ряд описаний ханств, составленных членами русских дипломатических миссий[1] и отдельными путешественниками[2].
Сравнительно широкое и разностороннее изучение началось, однако, лишь во второй половине XIX в., после присоединения Средней Азии к России. Превращение Бухарского и Хивинского ханств в вассальные по отношению к Российской империи государства облегчило доступ русским ученым и исследователям в эти ханства и способствовало более успешному их изучению. В это время были опубликованы многочисленные работы, касающиеся истории, географии, этнографии, геологии, сельского хозяйства Средней Азии, различные статьи и материалы в периодической печати.
Необходимо, правда, отметить, что главное внимание в этих работах уделяется изучению Туркестанского края, а не вассальных ханств. Такое направление исследовательской работы объясняется прежде всего интересами колониальной политики русского царизма, интересами управления вновь завоеванным краем. Отсюда и известная односторонность в освещении многих вопросов местной жизни.
Пролить свет на внутреннюю жизнь ханств и их историю в значительной мере могли бы документы и нарративные рукописные первоисточники, но, к сожалению, ими почти не пользовались, так как многие из них хранились в ханских библиотеках и архивах. Как отмечал В. В. Бартольд, «...библиотека самого эмира оставалась недоступной для русских ученых, и самое существование ее отрицалось; между тем было установлено, что ценные рукописи из нее расхищаются и продаются агентам заграничных публичных библиотек только при содействии политического агентства удалось вывезти несколько рукописей в Петербург»[3].
В результате этого к началу XX в., по замечанию В. В. Бартольда, для изучения ханств со времени подчинения их русской власти было сделано меньше, чем можно было ожидать[4].
Лишь после Великой Октябрьской социалистической революции открылись возможности всестороннего изучения жизни народов Средней Азии и, в частности, истории Бухарского и Хивинского ханств. Богатые библиотеки и архивы, многочисленные рукописи, содержащие ценнейшие сведения по истории, экономике, литературе и другим сторонам жизни, — все это стало доступным исследователям.
К настоящему времени советские ученые, привлекая материалы из этих первоисточников, уже проделали большую работу по изучению истории народов Средней Азии. Такие, например, сводные труды, как «История народов Узбекистана» (т. I, Ташкент, 1950; т. II, Ташкент, 1947), а вслед за ней и «История Узбекской ССР.» (т. I, кн. I и II, Ташкент, 1955 и 1956 гг.) написаны с привлечением материалов из этих источников. В «Истории народов Узбекистана» приводится перечень и дается характеристика рукописей[5], использованных, в частности, при написании истории среднеазиатских ханств. За последние годы опубликован ряд ценных работ, содержащих публикацию и исследование источников[6]. Вышли в свет уже пять томов «Собрания восточных рукописей Академии наук Узбекской ССР» (Ташкент, 1952—1960 гг.). Однако степень использования огромного рукописного богатства все еще остается недостаточной. Это подчеркнуто и в решениях состоявшейся в 1954 г. в Ташкенте Объединенной научной сессии по вопросам истории Средней Азии и Казахстана, где говорится о необходимости систематической публикации восточных рукописей и архивных документов для решения важнейших вопросов истории. Особо была подчеркнута необходимость подготовки и издания рукописей и сборников документов, касающихся прогрессивного значения присоединения Средней Азии к России[7].
Настоящее издание представляет собой публикацию ценного памятника среднеазиатской историографии XIX в. Написанное видным бухарским чиновником, придворным историком Мирзой 'Абдал'азимом Сами[8], это произведение в основной своей части посвящено одному из важнейших периодов истории Средней Азии — присоединению ее к России.
* * *
Среди восточных рукописей, хранящихся в Институте востоковедения Академии наук Узбекской ССР, имеется три списка исследуемого сочинения, хранящихся под инвентарными номерами 1458, 4330 и 7419, но ни на одном из них не обозначено название произведения, поэтому оно условно именовалось Тухфа-и шах («Подарок шаху.»)[9] по аналогии с другой исторической работой того же автора под заглавием Тухфа-и шаха ("Шахский подарок")[10], о которой подробнее будет сказано ниже. Автору удалось обнаружить в Душанбе еще один экземпляр исследуемого труда, который оказался автографом[11]. На титульном листе этого автографа обозначено название произведения — Та'рих-и салатин-и мангитийа-и дар ас-салтана-и Бухара-и шариф («История мангытских государей, [правивших] в столице, благородной Бухаре.»). И тут же указано: Та'лиф-и банда-и. хакир Мирза 'Азим-и дабир ма'руф ба Сами, афа 'анху ва 'ан валидайх, т. е. «Сочинение ничтожного раба Мирзы 'Азима дабира (секретаря), известного по [имени] Сами, — да простит [Аллах] его и его родителей, — 1324 [года]».
Обнаружение оригинала разрешает вопрос 6 наименовании данного сочинения и позволяет внести соответствующие поправки в описание его в каталоге восточных рукописей Академии наук Узбекской ССР.
Оба сочинения — Тухфа-и шахи и Та'рих-и. салатин-и мангитийа — посвящены в общем одному периоду, но в то же время существенно отличаются друг от друга. Тухфа-и. шахи написано в духе придворной историографии, превозносившей царствующих особ, их предков и прославлявшей их деяния. Это дало основание считать Тухфа-и шахи «официальной» версией истории[12]. Что же касается Та'рих-и салатин-а мангитийа, то освещением событий и лиц она существенно отличается от первой и имеет, ясно выраженную оппозиционную окраску. В связи с этим она известна в кругу востоковедов-историков как «нелегальная.»[13] версия первого труда.
Существует мнение, что официальная версия истории, была заказана автору эмиром'Абдалахадом (1885—1910)[14]. Однако сам автор об этом нигде не упоминает. Во вступительной части произведения он говорит о себе, что с юных лет до шестидесятилетнего возраста служил при дворе и благодаря покровительству эмира Музаффара (1860—1885.), в дни царствования которого «произошли выдающиеся события», «достиг высокого положения.». Далее Сами указывает, что после смерти этого государя (т. е. уже при эмире 'Абдалахаде) он был отстранен от должности и «уполз в угол безвестности». Он прямо говорит, что теперь, имея досуг, решил изложить события царствования эмира Музаффара, чтобы сохранить потомству его «славное имя». Сами подчеркнул, что это намерение явилось единственной причиной, побудившей его написать сочинение, и что он не ставит своей целью извлечь из своего труда какие-либо материальные выгоды[15].
Маловероятно, чтобы Сами, получив заказ от 'Абдалахада, не упомянул об этом в предисловии и позволил себе противопоставлять Музаффара 'Абдалахаду явно не в пользу последнего.
По времени написания официальная версия предшествует нелегальной: первая, как это видно по
