этот комбинат.
Новый комбинат основывался на идее полной индустриализации строительства, внедрения промышленных методов, потока, неукоснительно выполняемого графика. Строительная площадка как бы превращалась в цех огромного предприятия под открытым небом, осуществляющего весь комплекс домостроения — от изготовления сборных деталей на заводах до сдачи готовых домов в эксплуатацию.
Когда Масленников решил со всей бригадой перейти в ДСК — так сразу сокращенно начали называть домостроительный комбинат, — он неожиданно встретил сопротивление в своем тресте. Кто же так запросто отдаст хорошую бригаду, расстанется с отличными мастерами? Возражали и управляющий, и секретарь парткома. Возник конфликт, и он дошел до городского комитета партии. Решили бригаду разделить: часть оставить в Мосстрое‑3, часть отдать в ДСК.
И снова Геннадию Владимировичу пришлось лепить из частей целое, снова подбирать монтажников, приучать их к своему стилю работы. Воспитывать людей и складывать коллектив.
Он как-то сказал мне:
— Опять я долго вил свое гнездо. Трудно пришлось, зато и вырастили новых соколов в нашем деле.
Новые соколы строительства! По-моему, хорошо сказано. Я потому так остановился на примечательной биографии Геннадия Владимировича, потому привел некоторые подробности, что действительно из «гнезда Масленникова» вылетели в большую жизнь многие из тех, кто ныне мощно расправил свои крылья, — Владимир Денисов, Александр Гусев, Владимир Копелев, Анатолий Суровцев, теперешний руководитель бригады. Их имена я часто читаю в газетах, на московском строительном небосклоне ныне это заметные и яркие индивидуальности. Однако же каждый из них в разные годы ощутил благотворное влияние своего бывшего бригадира в той же мере, как и дружба со своими учениками оставила заметный и глубокий след в душе Масленникова.
Этажи и люди
В Вешняки-Владычино, в Ивановское, расположенное неподалеку, где в начале семидесятых годов работала его бывшая бригада, Масленников обычно ездил через центр, минуя Садовое кольцо, Таганскую площадь, оставляя по левую руку Мясокомбинат, известное всем предприятие, выросшее на месте былого «Сукина болота».
Потом машина шла мимо огромного и все расширяющегося завода малолитражных автомобилей имени Ленинского комсомола, из ворот которого выбегают известные всему свету «Москвичи», попадала на недавно созданный монументально-впечатляющий Волгоградский проспект и сворачивала на Новорязанское шоссе.
И слева, и справа здесь ныне встали новые кварталы из типовых зданий. Они смели с лица земли былые селения и деревушки, оттеснили деревянные домики, отодвинули к горизонту редкие рощицы, осушили болота и выровняли овраги.
Свернув с Новорязанского шоссе, машина Масленникова катила некоторое время по грунтовой дороге, будущей кольцевой, которой предстояло со временем охватить Вешняки-Владычино и пустить отростки новых дорог в сторону Перова, Новогиреева и Ивановского.
Странно было себе представить, что еще десяток лет назад в этом районе не существовало ни каменных домов, ни асфальтированных улиц. Самыми высокими зданиями, на которые ориентировались жители, выглядели водонапорная башня да единственный семиэтажный дом, в окружении деревянных строений, садов и огородов.
Но вот в начале шестидесятых годов полудачный участок Перова стал частью Москвы — и сразу «местные небоскребы» затерялись среди множества высотных зданий-новостроек.
Весной семидесятого здесь простирался обширный участок, покрытый зеленым ковром травы. Ковер начали срезать острые ножи бульдозеров. Неподалеку от почти круглого озера, весело поблескивающего на солнце, кудрявилась роща из елок и кленов, которую окружили со всех сторон грейдеры и катки, бульдозеры и асфальтоукладочные машины. И тенистой рощицы, вблизи от которой работала бригада Суровцева, вскоре не стало.
Сейчас, всюду, куда хватал глаз, экскаваторы со скрежетом черпали землю, обдавая пылью, по дорогам проносились с большой скоростью самосвалы, груженные землей и песком, грохотали продолговатые панелевозы, везущие на строительные площадки детали домов. И там и сям виднелись бетонные плиты и балки фундаментов, как множество пальцев какой-то гигантской белой руки, высунутой из-под земли. И в разных концах этого огромного пустыря поднимались остовы монтируемых зданий.
Если ты не просто случайный наблюдатель, заехавший на окраину, а человек, знакомый с проектом застройки района, то, естественно, этот первоначальный строительный хаос ты рассматриваешь, так сказать, в перспективную глубину, мысленно соединяя сущее с задуманным, сегодняшний день с завтрашним.
Разбросанный на большой территории, имея около сорока тысяч жителей, новый Перовский район сможет сравниться с такими областными центрами, как Курск, Ульяновск, Владимир. А ведь это не самый большой и знаменитый новый район города. Как, в самом деле, грандиозны масштабы строительства в Москве!
Всякий раз, подъезжая к Вешнякам-Владычину, Масленников мысленно представлял себе этот восточный край столицы в законченном виде, в гармоничном сочетании строгой геометрии кварталов и зеленых массивов парков с знаменитым садово-парковым архитектурным ансамблем Кусково в центре. Здесь находится бывший дворец Шереметевых и ценные строения XVIII века.
А к этому главному «зеленому кварталу» примкнут парки у Терлецких прудов и еще более чем сорок водоемов, множество насаждений вокруг проспектов. Прекрасные места для отдыха!
Если прикинуть по схеме, то добрую половину всех типовых девятиэтажных зданий в Вешняках-Владычине построят бригады широко известной среди строителей Москвы троицы его любимых учеников — Володи Копелева, Игоря Логачева, Анатолия Суровцева. И Масленников думал об этом с гордостью.
Приезжая в бригаду Суровцева, Геннадий Владимирович обычно посылал за Володей и Игорем, благо они работали в полукилометре от Суровцева. Как не воспользоваться возможностью свести вместе трех товарищей, самому посмотреть на них, таких разных в человеческом плане и вместе с тем с чертами той тождественности, которые накладывает общность профессионального опыта, и бригадирства, и повседневной поглощенности одними и теми же заботами, усилиями и целью.
И на этот раз, как только Масленников вышел из машины, он послал шофера за Копелевым и Логачевым, а сам пошел к монтируемому зданию, обходя штабеля сложенных панелей, мешки с цементом, несколько деревянных домиков и самый крупный из них — прорабскую, где находился еще и пункт связи с комбинатом, радиотелефон на столике девушки-диспетчера.
Высокую и хорошо здесь всем знакомую фигуру Масленникова обычно замечали сразу, едва он появлялся на строительной площадке. И хотя Суровцев был «наверху», на монтаже седьмого этажа, он тут же подбежал к краю наружной стены фасада и помахал Масленникову рукавицей в знак того, что он спустится вниз.
Суровцев производил впечатление человека сильного и атлетизмом своей фигуры был под стать Масленникову, только ростом чуть ниже. Мягкая и немного женственная улыбка освещала правильные черты его лица.
Он пришел в бригаду в шестьдесят первом, в самом начале формирования комбината. Примерно в то же время, когда Масленников перешел в
