собратьев. С тех пор наш клан считается самым сильным. Нам подчиняются все. Почти все. И почти во всём. Кроме этого козла-Бори и запрета на пользование человеческих самок. Они не относятся к нашему виду никак, они — обычные люди, а начинать войну с другими собратьями ради них — просто глупо.
Омеги…
Хотел бы я себе одну из них? Конечно! Несомненно! Думаю, что и брат тоже. Мы выросли на историях о них. Помню, как вечерами у костра, отец рассказывал дивную историю любви своего деда с одной из них. Уверен, что и он мечтал о таких же сильных чувствах, какие были у наших предков. Мой прадед очень любил свою Омегу. Нашего деда родила она. Серафимой звали нашу прабабку. Говорили, она пахла по-особенному, поэтому её и желали другие Альфы. Её запах напоминал наших самок во время течки, только он был особенный: слаще, приятнее, ярче, будоражащим кровь и нервы. И он был постоянный. Наша прабабка погибла во время Первой мировой войны. Прадед тоже не выжил без неё. Говорили, он от горя пошёл на целый батальон врага в человеческом обличии. Дед же, их сын, случайно подорвался на мине в Великую Отечественную. Мы хоть и живучие долгожители, но не бессмертные. Бате нашему скоро девяносто стукнет, а он нашёл себе очередную подстилку из соседнего клана Дыма "Серых". Нам с братом уже за пятьдесят. Пятьдесят три, если быть точным. По нашим меркам — уже не зелёные сопляки, но и не мудрёные опытом самцы. Внешне выглядим, как тридцатилетние человеческие мужчины. Отец уже как лет десять назад передал нам правление кланом, а сам ушёл на пенсию, но до сих пор канифолит нам мозги, постоянно поучая. Мы не против, в принципе. Иногда его советы очень ценны и важны.
* * *
— Кир, Яр, не горячитесь! — вытянул Жир свои руки вперёд, защищаясь.
— Кирилл Алексеевич и Ярослав Алексеевич для тебя! — поправляю я его. Ещё чего! Чтобы какая-то падаль называла меня по сокращенному имени, словно мы дружим десятки лет. Ещё в прошлый раз он валялся у моих ног и обещал не заниматься работорговлей. По-другому не могу назвать это его занятие. Ярик обернулся и повёл носом, будто что-то учуял. А я стою рядом с Жировым и кроме его вони не чую ни хуя.
— И-извините, Кирилл Алексеевич, Ярослав Алексеевич! Так и быть, предложу вам кое-что взамен в надежде разрешить нашу возникшую проблему, — чуть не скулит Борька.
— Боже, поверить не могу, Жир. Неужели в тебе и правда течет кровь одного из нас?! Не удивительно, что ты не можешь обернуться! И это не из-за того, что ты полукровка! Ты просто сраный трусливый баран! Тошно смотреть на тебя! Изворотливый, сука, склизкий, червь! Нам не нужно ничего от тебя! Мы предупреждали тебя, чтобы ты свернул свою лавочку, и свалил отсюда к ёбаной матери, в свою вонючую нору, где и прожил столько лет! — не могу промолчать, но, сука, бесит этот урод, сил нет!
— Но, я ведь… — пытается оправдаться этот ушлёпок.
— Завали! — рычит на него Яр, глядя на приоткрытую дверь.
Я тоже смотрю туда, и мне в ноздри тонкой струйкой врывается самый приятный аромат, который я когда-либо ощущал. Да, именно ощущал. Прямо на языке. Такое бывает, когда вылизываешь девку между ног, и её запах надолго остается во рту. Тут также, только не пробовал её ещё, а агрегат мой уже напрягся, грозясь разорвать любимые джинсы в клочья.
— Чуешь? — спрашиваю я брата, не понимая, что со мной. Ведь даже не видел в глаза эту девчонку, а готов уже залезть на неё. Вдруг, она такая же страшная, как и хозяин этого особняка? Потому что понимаю, что пахнет от неё, как от Жира, точнее, от его одежды просачивается запах, как и у неё. Он сегодня был с ней? Фу, бля! Даже представлять себе подобное тошно. Я ж не переживу, ебать-колотить! — Что за…? — произношу вслух, увидев тень в коридоре. А Яр уже медленно, дикой походкой хищника выходит за дверь, вдыхая полной грудью аромат убежавшей девчонки.
— Беги-беги! От нас не убежишь! — говорит Ярик и, поймав кураж охоты, идет её искать.
— Стойте! — завопил Борис, хватая меня за руку, пытаясь обойти меня, чтобы остановить Ярослава. — Она не продаётся! Она моя! Моя собственность! — скулит он, когда я хватаю его за грудки, и у меня начинает закладывать уши от его ультразвука. — У меня есть другие девушки, Яр! Эту не отдам! Не тронь её!
— Разберусь! — кричу я брату, махая ему рукой, мол, догоняй, видя, что он приостановился и смотрит на меня, услышав Борькин ор.
— А теперь поподробнее, — рычу я на Жира, яростно сжимая кулаки, и кости уже начинают трещать в процессе обращения.
Сам не пойму, почему так остро реагирую на слова этого идиота. Ну его она, что с того? «Хер там, моя!» — кричит зверь у меня в голове.
Глава 3
Ярослав
Иду по запаху, словно одурманенный. Впервые со мной такое, что так остро реагирую, и я просто не в силах контролировать свои действия. Сначала думал, что показалось, но нет, этот аромат с каждым шагом становится всё сильнее и ярче, окутывая меня, маня, возбуждая, проникая внутрь, под самую кожу, достигая всех нервных окончаний. Чувствую нестерпимое сексуальное желание. К ней. Люди Жирова тут же преграждают мне путь, но для меня они все словно жучки, падаль, которую нужно раздавить, потому что мешают мне дойти до неё!
«Найти её! Найти!» — в голове, словно набатом, стучит только эта мысль. Даже не понял, как уже стою на улице, блаженно задрав голову, поведя носом. «Туда! Она там!» — внутренний зверь зовёт в мозгу. Она для меня словно добыча. Хочу найти, поймать и хорошенько отодрать. Захожу за угол дома, вижу светловолосую девчонку в платье в горошек, переваливающуюся через забор.
— Стой, дура! — ору ей в след.
— Яр! — дёргает меня за руку Дымов, сбивая с мыслей. — Кто она?
— Хер знает! — почему-то нервничая, коротко отвечаю я.
— Он знает? — хмыкает тот, опуская взгляд на мои штаны, где ширинку уже рвут мои внушительные причиндалы. — Приятно пахнет девка. Чья она?
— Да не знаю я, Дым! — чуть не рычу я в ответ.
— Кто первый найдёт, того и добыча! — широко улыбается Димон, скалясь и собираясь сигануть прямо за ней. Но я быстро валю его на землю, не давая этого сделать. «Моя! Моя!» — лишь одна мысль моего зверя звенит в голове, не
