волосы. Джамал выронил саблю, заботливо завернутую в овчину, и утирал окровавленный рот с прикушенным языком.
* * *
Опомнившись, мальчишки разглядели обидчика: перед ними, перекрывая собой солнце, стоял крупный мужчина в черной кожаной одежде с развевающимся на ветру черным плащом…
* * *
Мальчишки разом подумали, что мертвец встал из могилы, но этого не могло быть. Ведь они сами видели, как его хоронили, правда вдалеке от всех, потому что не нашли на нем нательного креста. Может, это призрак? Двурукий призрак?
* * *
«Призрак» сделал шаг в их сторону, и мальчишки вжались в камни.
Он носком сапога ловко подкинул сверток из овчины, легко, одними пальцами, разорвал крепкие кожаные завязки, и сабля оказалась в его руках, поблескивая в солнечных лучах.
* * *
Джамал, словно очнувшись, выхватил кинжал, который уже через мгновенье был выбит из его рук резким взмахом сабли в руках чужака.
Мальчики услышали стальной голос:
– Мне нужно поговорить с аксакалом. Понятно?
Мальчишки переглянулись, и Теймураз ответил:
– Дед есть только у меня.
Гор подумал про себя: «Абхазский язык не такой уж и трудный. Хотя потратил всю дорогу на его изучение».
А вслух сказал, указывая саблей на Джамала:
– Ты иди в аул и приведи мне его деда. Если хочешь, чтобы он был жив… – указал саблей на Теймураза, – …Никому не говори. Понятно? Ваш Бог не поможет вам!
– Да, – ответил Джамал, – я могу привести деда, но это будет не быстро, он очень старый – ему любая дорога долгая.
– Я буду ждать. Беги, – глаза Гора сверкнули.
Джамал поднялся и, оглядываясь, опрометью побежал вниз к аулу, привычно перепрыгивая через камни.
* * *
– Рассказывай, – Гор обратился к Теймуразу.
Теймураз испугано спросил:
– Что рассказывать?
Гор ухмыльнулся:
– Все рассказывай. Откуда у тебя такая сабля? Почему у тебя голубые глаза и светлые волосы? Все рассказывай.
Теймураз молчал.
* * *
Гор подошел к вкопанному в скалистую землю деревянному, видавшему виды кресту, пошатал его рукой, как бы проверяя устойчивость, и тихо промолвил:
– Молчишь…
* * *
Когда Джамал и дед Теймураза, сидящий верхом на лошаке, добрались до ущелья внизу крепости, то увидели встречающего их Гора, спокойно сидящего на валуне и саблей рисующего на земле какие-то знаки.
Гор поднялся, за его поясом был кинжал Джамала.
Стерев ногой нарисованные знаки, он поздоровался:
– Ас-саляму алейкум.
Аксакал, белобородый старик в старой полинялой черкеске и такой же потрепанной временем папахе, глядя прямо и бесстрашно в черные, как угли, глаза Гора, ответил:
– Христиане мы. Да и не с миром ты пришел. Говори, где мой внук и что тебе надо?
Гор не ожидал такого поворота, но, криво ухмыльнувшись, ответил:
– Твой внук уже рассказал мне все, что знал. И откуда сабля… И про твой древний род… Но не знал он главного. Если ты мне ответишь, куда ушли Первые, то я тебе скажу, где твой внук.
Старикуловил в голосе Гора что-то особенное, после чего слезы навернулись на его глаза, и он хрипло сказал:
– Зачем я буду тебе говорить, если мой внук уже мертв.
Гор рассмеялся в голос и сделал шаг в сторону Джамала:
– А вот зачем.
Аксакал быстро и коротко прокричал:
– Ату!
* * *
Здоровенный лохматый волкодав, медленно и бесшумно приближающийся все это время со спины Гора, сделал неожиданно быстрый и мощный высокий прыжок. Вот-вот клыки должны были сомкнуться на шее Гора, как тот увернулся, одновременно выставив вперед кинжал Джамала. Кавказская овчарка заскулила и рухнула на землю.
* * *
Гор развернулся, молниеносно схватил Джамала за руку и гневно прокричал аксакалу:
– Я сохраню ему жизнь, если ты скажешь мне, куда ушли Первые!
Аксакал на мгновенье задумался и, с трудом выговаривая слова, обратился к Джамалу:
– Прости меня.
В ту же секунду Гор рубанул саблей правую руку Джамала:
– Как было сказано на горе Синай: «глаз за глаз, зуб за зуб…»? Так и я говорю на этой горе: «руку за руку»!
* * *
Джамал, потеряв сознание, беспомощно лежал на земле, истекая кровью.
* * *
Гор подошел почти вплотную к старику:
– Ты еще можешь его спасти.
Глаза аксакала горели гневом:
– Они ушли с гусарами.
Гор кивнул:
– Теперь, старик, живи с этим до своих последних дней…
Старик бросился к Джамалу, перехватил обрубок руки, пытаясь остановить кровь, прислонился ухом в груди – тот уже не дышал…
* * *
Гор как ни в чем не бывало направился вверх в гору. Когда он проходил мимо развалин храма старой крепости, то даже не посмотрел в сторону деревянного креста, на котором было распято тело Теймураза…
Эпизод 2
Прогулка
22 июня 1861 года, Костянки
Двое верховых неспешно отъехали от терема к воротам усадьбы.
Тихомир спросил:
– Почему справа аллеи дубы посажены, а слева – березы?
Третьяк улыбнулся:
– Правая сторона всегда считается мужской, а левая – женской. Так и от терема: когда в роду рождается сын, то справа высаживают дуб, а когда дочь, то слева – березу. Это их деревья на всю жизнь. Люди ухаживают за ними, а деревья оберегают их, помогают советом, лечат от болезней – нужно только прислониться к дереву и поговорить с ним, попросить…
Тихомир сделал вид, что ему интересно, но на самом деле подумал: «Что за бред такой?»
Третьяк продолжил:
– Да и не по аллее мы едем, а по колее. Аллея, она вон, с другой стороны, та, что от воротдо дверей дома идет, а колея – наоборот. Видел, львы ворота охраняют? Так и «аллея» и «колея» от слова лев! Во как!
Теперь Тихомир уже удивился.
* * *
Уже перед воротами верховые услышали выстрелы и вторящие им бабские крики да причитания.
Тихомир улыбнулся, а Третьяк рассмеялся:
– Не будет больше у баб горшков да крынок.
* * *
Третьяк указал рукой:
– Род хозяина древний. Видишь: от первых дубов да берез только корни и остались… Раньше как было?! Выбирал человек место для житья там, где умереть хотелось, чтобы красиво было, спокойно, душевно. Так и птицы гнезда свои строят. Поэтому усадьбы строились как под птиц: сначала колея-аллея, чтобы птице было видно, куда лететь, за ней пруд для посадки на воду, и сама форма терема как птица – спереди голова из мезонина, по бокам – флигели как крылья, а сзади уже длинное тело да хвост. Вот и получается, что усадьба есть родовое «гнездо»!
Тихомир уже внимательно слушал, видя в Третьяке интересного
