"Сотне жалоб", перечисленных против Церкви Нюрнбергским сеймом (1522 г.), утверждалось, что она владеет половиной богатств Германии.23 Католический историк считает, что доля церкви составляет треть в Германии и пятую часть во Франции;24 А генеральный прокурор Парламента в 1502 году подсчитал, что три четверти всех французских богатств - церковные.25 Статистических данных для проверки этих оценок не существует. В Италии, конечно, одна треть полуострова принадлежала Церкви в виде папских государств, а в остальных она владела богатыми владениями.†
Шесть факторов способствовали накоплению земель во владении Церкви. (1) Большинство тех, кто завещал собственность, оставляли ей что-то в качестве "страховки от пожара"; а поскольку Церковь контролировала составление и обнародование завещаний, ее представители могли поощрять такие завещания. (2) Поскольку церковная собственность была в большей безопасности, чем другая, от разорения бандитами, солдатами или правительствами, некоторые люди в целях безопасности завещали свои земли Церкви, держали их как ее вассалы и передавали все права на них после смерти. Другие завещали Церкви часть или все свое имущество с условием, что она будет обеспечивать их в болезни или старости; таким образом, Церковь предлагала страхование от потери трудоспособности. (3) Крестоносцы продавали или закладывали и конфисковывали земли церковным органам, чтобы собрать деньги на свое предприятие. (4) Сотни тысяч акров были заработаны для Церкви благодаря мелиоративным работам монашеских орденов. (5) Земля, однажды приобретенная Церковью, была неотчуждаемой, и никто из ее сотрудников не мог ее продать или подарить, кроме как с помощью обескураживающе сложных способов. (6) Церковная собственность обычно не облагалась налогом со стороны государства; однако иногда короли, опасаясь проклятия , взимали с духовенства поборы или находили юридические уловки для конфискации части церковных богатств. Правители северной Европы, возможно, меньше роптали бы на богатства Церкви, если бы доходы от них или разнообразные пожертвования верующих оставались в пределах национальных границ; они приходили в ярость при виде северного золота, тысячами ручейков стекающегося в Рим.
Церковь, однако, рассматривала себя как главного агента в поддержании морали, социального порядка, образования, литературы, учености и искусства; государство полагалось на нее в выполнении этих функций; для их выполнения ей требовалась обширная и дорогостоящая организация; для ее финансирования она облагалась налогами и собирала сборы; даже церковь не могла управляться отцеубийцами. Многие епископы были как гражданскими, так и церковными правителями своих регионов; большинство из них назначались светскими властями и происходили из патрицианского сословия, привыкшего к легким нравам и роскоши; они облагали налогами и тратили, как князья; иногда, выполняя свои многочисленные функции, они скандалили со святыми, надевая доспехи и с воодушевлением ведя свои войска на войну. Кардиналов редко выбирали за их благочестие, обычно за их богатство, политические связи или административные способности; они смотрели на себя не как на монахов, обремененных обетами, а как на сенаторов и дипломатов богатого и могущественного государства; во многих случаях они не были священниками; и они не позволяли своим красным шапкам мешать им наслаждаться жизнью.26 Церковь забыла о бедности апостолов в потребностях и расходах власти.
Будучи мирскими, служители церкви зачастую были столь же продажными, как и чиновники современных правительств. Коррупция была заложена в нравах того времени и в природе человека; светские суды, как известно, поддавались убеждению денег, и ни одни папские выборы не могли соперничать по подкупу с избранием Карла V императором. За исключением этого случая, при римском дворе давались самые жирные взятки в Европе.27 За услуги курии была установлена разумная плата, но из-за корыстолюбия сотрудников фактические расходы превышали установленную законом сумму в двадцать раз.28 Можно было получить освобождение почти от любого канонического препятствия, почти от любого греха, если только побуждение было достаточным. Эней Сильвий, прежде чем стать папой, писал, что в Риме все продается и что там ничего нельзя получить без денег.29 Через поколение монах Савонарола с преувеличенным негодованием назвал Римскую церковь "блудницей", готовой продавать свои блага за монеты30.30 Еще через поколение Эразм заметил: "Бесстыдство Римской курии достигло своего апогея". 31 Пастор пишет:
Глубоко укоренившаяся коррупция завладела почти всеми чиновниками курии..... . Непомерное количество вознаграждений и поборов переходило все границы. Более того, со всех сторон чиновники нечестно манипулировали делами и даже фальсифицировали их. Неудивительно, что со всех концов христианства посыпались громкие жалобы на коррупцию и финансовые поборы папских чиновников.32
В Церкви пятнадцатого века было необычным, когда за заслуги возвышались безнадежные люди. От умеренной платы за рукоположение в священники до огромных сумм, которые многие кардиналы платили за свое возвышение, почти каждое назначение требовало тайной подпитки со стороны начальства. Излюбленным папским приемом для сбора средств была продажа церковных должностей или (как считали папы) назначение на синекуры или почести, даже на кардинальские должности, лиц, которые могли бы внести существенный вклад в расходы Церкви. Александр VI создал восемьдесят новых должностей и получил 760 дукатов (19 000 долларов?) от каждого назначенца. Юлий II сформировал "коллегию" или бюро из 101 секретаря, которые вместе заплатили ему 74 000 дукатов за эту привилегию. Лев X назначил шестьдесят камергеров и 141 оруженосца в папский дом и получил от них 202 000 дукатов.33 Жалованье, выплачиваемое таким чиновникам, рассматривалось и дарителем, и получателем, как рента по дарственной политике; но Лютеру оно казалось чистейшей симонией.
В тысячах случаев назначенец жил вдали от благотворительного учреждения - прихода, аббатства или епископата, - чьи доходы поддерживали его труд или роскошь; один человек мог быть заочным бенефициаром нескольких таких должностей. Так, деятельный кардинал Родриго Борджиа (будущий Александр VI) получал от множества бенефиций доход в 70 000 дукатов (1 750 000 долларов?) в год; а его яростный противник, кардинал делла Ровере (впоследствии Юлий II), владел в одно время архиепископством Авиньона, епископствами Болоньи, Лозанны, Кутанса, Вивьера, Менде, Остии и Веллетри, а также аббатствами Нонантолы и Гроттаферраты.34 Благодаря такому "плюрализму" Церковь сохранила своих главных руководителей, а во многих случаях - ученых, поэтов и исследователей. Так, Петрарка, резкий критик авиньонских пап, жил на предоставленные им синекуры; Эразм, сатирически описавший сотню церковных глупостей, регулярно получал церковные пенсии; а Коперник, нанесший наибольший вред средневековому христианству, годами жил на церковные бенефиции, минимально отвлекаясь от своих научных занятий35.35
Более серьезное обвинение, чем плюрализм, было выдвинуто против личной морали духовенства. "Нравы духовенства развращены", - говорил епископ Торчелло (1458); "они стали оскорблением для мирян".36 Из четырех монашеских орденов, основанных в XIII веке, - францисканцев, доминиканцев, кармелитов, августинцев - все, кроме последнего, стали скандально слабыми в благочестии и дисциплине. Монашеские правила, сформулированные в пылу ранней набожности, оказались слишком строгими для
