выпали из рук и карманов пойманной женщины. Воротник рубахи натянулся и впился в шею, придушивая Ингерду; она хаотично махала руками в бесплотных попытках высвободиться из железной хватки, а ногами никак не могла достать до земли. Подержав ее так примерно десять секунд, Саид просто отшвырнул соперницу к отряду, как тряпичную куклу. Откровенно говоря, мне стало интересно посмотреть на него с оружием в руках. Если он так легко побеждает голыми руками, то что будет, если дать ему меч? Ингерда сидела на земле, держась за горло и судорожно хватая ртом воздух. Думаю, победитель очевиден.
- Главой отряда охраны становится Саид. - оповестила я всех присутствующих.
- Благодарю за милость, Ваша Светлость. - опустив руки и голову, серьезно ответил артаханец.
- Остальные могут идти отдыхать. - отпустила я стражу, а после встала с бревна и пошла в сторону леса: - Саид, иди за мной.
- Слушаюсь. - ответил он и послушно пошел следом за мной.
Монах и демон следом идти не стали, поняв, что это от них мы уходим, а вот низшие увязались за мной. В вечерних сумерках лес обрастал причудливыми тенями, и далеко мы отходить не стали. Опавшая листва деревьев шуршала под сапогами, мягким ковром устилая путь. Остановившись возле высокого дуба, я повернулась к артаханцу.
- Ты хорошо говоришь по-сихеймски. Это не обычно для жителя южной империи. - начала я беседу, жестом отсылая волков в лес. Это в замке им приносили мясо по расписанию, а здесь пусть сами себе еду добывают.
- Я с шестнадцати лет служил саведину артахирату, Ваша Светлость. - нахмурившись, ответил Саид. Он был гораздо выше меня. Вблизи он больше не казался тощим. Скорее он похудел из-за длительного голода, но в скором времени вернется к прежней форме. Черные волосы, карие глаза, густая щетина на лице - он был типичным артаханцем.
- Саведин артахиат. - медленно повторила я, заложив руки за спину и устремив взгляд в сторону проблесков костров лагеря. - Министр иностранных дел, значит... Мефтахир Аслам-бей его зовут, если не ошибаюсь.Там ты выучил язык. Кем служил у него?
- Стражем, госпожа. - кивнув, с куда большим уважением посмотрел на меня мужчина. Культура такая. Что лаодикейцы, что артаханцы очень любят, когда иностранцы знают их язык и первых людей империи по именам. И только мы, сихеймцы, не проявляем радости, когда чужеземцы говорят на нашем языке, потому что не считаем это достижением.
- Из какой ты семьи? - заинтересованно спросила я. Подтекст был следующий: где ты научился сражаться. На каком-то уровне мечом владеют все мужчины южной империи, но способности Саида куда выше средних.
- У меня нет семьи, Ваша Светлость. До шестнадцати лет я воспитывался корпусе Хазерат.
- Артахан не бросает сирот. - задумчиво кивнула я. - Корпус Хазерат - приют при военном министерстве, который основала императрица Эсха Афсур. Там ты вырос и обучился военному делу. Сколько тебе лет и как хорошо ты знаешь традиции и этикет Сихейма?
- Мне тридцать четыре года, госпожа. - рассматривал мой профиль мужчина. - Я знаком с законом, традициями и этикетом Сихейма, Лаодикеи, Нортании и острова Семи Ветров.
- Знаешь лаодикейский? - уточнила я, с удивлением услышав такой внушительный для простолюдина список.
- Очень плохо, госпожа. Всего пару фраз. Говорить могу только на сихеймском.
- Итак, ты отличный воин, образованный, знаешь свои обязанности и правила поведения. - сделав вдох, начала перечислять я. - На безумца ты тоже не похож. За что тебя осудили на "Гнев небес"?
- Как вы... - отшатнулся назад Саид, которого мой вопрос выбил из мрачного спокойствия.
- Я тоже знакома с традициями и законом. В том числе артаханскими. На тебе были ожоги от цепей, Саид. Я должна знать, что ты совершил. Против хана или империи?
- Против хана... - опустив голову, сжал кулаки мужчина. - Меня обвинили в связи с наложницей хана. Точнее... она обвинила. У хана большой гарем, и многие женщины годами его не видят. Некоторые идут на отчаянный шаг и связываются со стражами. Та женщина... Я отказался служить ей. Она разозлилась и сказала главному евнуху, что я взял ее силой. Меня могли просто казнить на месте, отрубить голову, но вмешался Мефтахир Аслам-бей. Министр. Он добавил обвинение в убийстве двух чиновников, которых недавно устранили по его же приказу. Как он сказал: раз уж я все равно умру, то послужу напоследок своему господину.
- Получается, что ты, - насмешливо изогнув бровь, начала я, - после домогательства дворянки и предательства чиновника едва выжил там, где все до тебя погибали, смог добраться до западного материка, не умереть от голода и зимнего холода, и все это для того, чтобы устроиться на службу к дворянке-чиновнице? Тебя жизнь совсем ничему не учит?
- Я слышал, что говорят о вас в порту. - не разделил моего веселья артаханец. - Справедливая госпожа, которая заботится о своем народе. Вдова, чтящая традиции. А потом там, на ристалище, я видел ваши глаза.
- Глаза? - нахмурилась я, не понимая, о чем он говорит.
- В них был холод. Вам никто не интересен. Даже тот человек, который называет себя Великим герцогом и смотрит на вас с обожанием. Множество мужчин смотрит на вас, но вы навсегда надели черное. Поэтому я не думаю, что та ситуация может повториться.
Он закончил говорить, и между нами повисло молчание. Вот такое впечатление я произвожу?
- Они смотрят не на меня, а на титул, власть и деньги. Будь я дочкой пекаря, ни один из них даже взгляда бы не остановил. - после недолгого молчания спокойно ответила я. - Что ж, Саид, теперь ты - глава моей личной охраны. Обучи остальной отряд всему, что нужно знать. В столице нам не нужны ошибки. Ваша задача не столько защищать меня, сколько постараться не создавать проблем. Справишься?
- Приложу все усилия, Ваша Светлость. - поклонился Саид.
- Тогда возвращайся в лагерь и отдыхай. - жестом отпустила я артаханца. - Приступишь к обязанностям завтра.
- А вы не возвращаетесь?
- У меня еще есть дела. Ступай.
- Слушаюсь.
Страж отправился в лагерь, а я осталась стоять на месте, глядя ему во след. Несколько минут назад у меня появилось странное чувство, которое постепенно переросло в уверенность. Возможно, это потому, что кое-кто не особо пытался скрываться.
- Я тебя слышу. Выходи.
Глава 2. Первая веха моего пути
Раздался шорох листвы и из тени леса показалась фигура, скрытая
