опасениях. Мне позвонил Гарри из научно-исследовательского отдела и попросил приглядеться к браслету, с помощью которого штурман заперла корабль.
— Мы не можем запустить в их чертов модуль даже гамма-частицу, — пожаловался он. — На ощупь — гладкий, как стекло. Пытались сдвинуть, прожечь горелкой — все без толку. Как с гуся вода. Макс, добудь нам браслет.
— Гарри, она не снимает его даже в ванной. И мы не можем уловить никаких излучений.
— Я этого так не оставлю, — проворчал он. — У этих шишек наверху совсем крыша поехала.
Крыша ехала не только у шишек. Земляне были в восторге от пришелиц. Инопланетянки отправились в турне. Их всячески развлекали, демонстрировали красоты природы и чудеса науки. Великанши черпали удовольствия большой ложкой — в прямом и переносном смысле. Уже за завтраком они начинали хлестать аквавит[4], восторгались всем подряд — от горнолыжного курорта Сан-Валли до Большого Барьерного рифа, и не пропускали ни одной выставки, посвященной атомной энергетике или освоению космоса. На Лазурном Берегу капитан Гарбо-Даян окончательно расслабилась, а ее помощницы перестали выглядеть озадаченными. Честно говоря, все это смотрелось бы довольно зловеще, если бы не их правильные улыбки.
— Что происходит? — спросил я у Джорджа.
— Они считают нас милыми, — с ухмылкой ответил он.
Я уже говорил, что Джордж коротышка? Стала бы иначе Тилли на него работать. Ему нравилось, что мы, большие мужики, с опасением поглядываем на Крошек с Капеллы, как их прозвали во всем мире.
Очаровательно сбиваясь с одного земного языка на другой, они рассказали, что прибыли из системы недалеко от Капеллы. Их низкие голоса были поистине завораживающими. Зачем они прилетели? Везли груз руды домой в Капеллу и по дороге заглянули в нашу систему, отмеченную на старой карте. Что собой представляет их планета? О, она очень похожа на нашу.
Основное занятие — торговля. Войны? Никаких войн уже много веков. Это немыслимо!
Разумеется, мир больше всего интересовало, где их мужчины. Неужели они одиноки?
Инопланетянки весело рассмеялись. Разумеется, у них есть мужчины! Кто-то же должен заниматься кораблем. Они показали видеотрансляцию с Луны. На ней и правда были мужчины, красавчики с рельефными мышцами. Парень, который больше других мелькал в трансляции, — вылитый Лейф Эрикссон[5], каким я его представляю. Однако было очевидно, что за главного у них капитан Гарбо-Даян — или капитан Лямпка, как она представилась. Что ж, в СССР тоже бывают женщины — капитаны грузовых судов.
Оставалось неясным, какого роста капелланские мужчины. В трансляциях был разный фон. Я прикинул по некоторым похожим предметам в интерьере. Вышло, что по крайней мере некоторые их мужчины одного роста с землянами, хоть и шире в плечах.
От действительно важных вопросов о двигателе их космического корабля инопланетянки отмахнулись с мелодичным смешком. Как устроен их корабль? Откуда им знать, они же не техники! Следующая их фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы. Не хотим ли мы сами посмотреть на корабль? Отправить на Луну группу специалистов?
Хотим ли мы? Хотим ли мы? Сколько специалистов? О, примерно пятьдесят. Пятьдесят мужчин, пожалуйста. И Тилли.
Я забыл упомянуть, что Тилли стала при них кем-то вроде домашнего питомца. Джордж отправил ее в Сан-Валли записать образцы речи, без которых никак не мог обойтись. Ее представили инопланетянкам у бассейна. Она выглядела как настоящая капелланка, только в два раза меньше. Это был успех. Они пришли в восторг. Ржали как лошади. Узнав, что Тилли еще и блестящий лингвист, они удочерили ее. Джордж был на седьмом небе от счастья. Эксклюзивный доступ к уникальным образцам капелланской речи! Тилли тоже казалась довольной. Она изменилась, ее глаза сияли, на губах играла восторженная улыбка. Я знал, в чем дело, и мне это не нравилось, но я ничего не мог поделать.
Как-то раз я вклинился в ее отчетный сеанс связи:
— Тилли! Они опасны. Ты их совсем не знаешь.
На расстоянии в две тысячи миль она осмелилась взглянуть мне в глаза:
— Это они-то опасны?
Я поморщился и свернул разговор.
Когда Тилли было пятнадцать, ее оприходовала уличная банда. Изрезали ножами и бросили подыхать — обычная история. Врачи неплохо ее залатали. Осталось несколько тонких белых шрамов на загорелом теле — на мой взгляд, весьма привлекательных — и шестидюймовый слой льда между Тилли и каждым, кто бреется. Как правило, это было незаметно. Она искусно маскировалась, носила старомодные костюмы и притворялась серой мышкой. Но в ее душе неустанно велась партизанская война.
Тилли была готовым оружием, и ее нашла разведка, как это часто бывает. Она усердно трудилась на благо Америки, лишь бы ее никто не трогал. И надевала что потребуется — или ничего. Я видел снимки двадцатилетней Тилли на задании. Потрясающее зрелище, хоть и с душком.
Она позволяла себя трогать — в смысле, лапать, — если того требовало дело. Наверное… я не спрашивал. И не спрашивал, что происходило с этими мужчинами потом и за что ее наградили медалью. Мне стало немного не по себе, когда я узнал, что ее куратор в отделе резидентуры умер. Впрочем, в этом не было ничего странного — он много лет болел диабетом.
Но друзьям она не разрешала себя трогать. Я однажды рискнул.
Мы сидели в фильмотеке Джорджа. Оба вымотались после двух суток работы. Тилли откинулась на спинку стула, улыбнулась и коснулась моей руки. Я машинально приобнял ее и склонился к ее губам. В последний момент я успел увидеть ее глаза.
До того как меня отправили пасти Джорджа и беречь лес от пожара, мне пришлось поработать в горячих точках, и я никогда не забуду выражения глаз человека, который внезапно осознал, что я стою между ним и единственным выходом. Через мгновение он ринулся к двери через мой потенциальный труп. Взгляд Тилли был таким же — нечеловеческим, остекленевшим. Я осторожно убрал руку и отодвинулся. Тилли снова начала дышать.
Я говорил себе, что надо оставить ее в покое. Эта история стара как мир. Похожую историю рассказал Кёстлер[6], а его героиня была моложе. Беда в том, что мне нравилась эта женщина, а если учесть, что под мешковатыми костюмами скрывалась настоящая красавица… Пару раз мы даже вкратце обсудили, что с этим можно сделать. Разумеется, она полагала, что nada[7]. По крайней мере, ей хватало такта не предлагать остаться друзьями. Просто nada.
После второго такого разговора я подцепил у Зеркального пруда пару русалок. У них в квартире были
