работает на удалёнке, даже с саратовскими работает.
Приехал в свой дом, да не один, привёз жену. Из того же интерната, сироту, «колясочницу». Я думаю, жалел он её очень. Сердце большое и доброе у него, и сам он знает, что такое беда. У этой девушки было редкое какое-то заболевание, не жилец она была, в общем, но он делал для неё всё, что мог. До двадцати семи лет её дотянул, хотя, говорят, с этой болезнью редко кто до двадцати доживает. И вот уже восемь лет он бобылём живёт.
Дом дедов с участком у леса продал задорого барину, тому очень надо было кусок леса и речки. Купил участок рядом с нами, построился. Он ведь и дом, и баню, и всё-всё построил сам, даже без помощников. Проект только заказывал в Саратове. Очень умная голова, и руки золотые. Не обижайся на него, Эля, ладно?
Любаша вытерла платком заплаканные глаза, покрасневший нос.
— Да я и не обижаюсь, Любаша! — Эля тоже давно плакала.
Ей стало просто невыносимо стыдно за свою холодность и чопорность, и за веселье.
А ещё она подумала о том, что, хороня себя заживо, знать не знала, что такое настоящая беда и как она выглядит.
* * *
Минула ещё неделя. Эле нравилось у Рамиля и Любаши всё больше; она уже твёрдо решила, что дождётся Рамиля, сообщила об этом решении, очень обрадовав брата и невестку.
Любаша очень весёлая и энергичная, но такое хозяйство в одиночку тащить тяжело, а Рамиль месяц дома, месяц в заезде.
В один из дней, когда они делали желе из смородины, позвонила дочь Рамиля и Любаши, та, которая живёт в Нижнем Новгороде.
После разговора с ней Любаша не на шутку задумалась. Эля видела, что той хочется поговорить о чём-то важном, но она то ли стесняется, то ли ей неудобно.
— Что, Любаша, говори давай! — улыбаясь, сказала Эля, протирая смородину через сито.
— Дочка позвонила, Алина, та, что в Нижнем живёт. Говорит, завтра приедет её свекровь, Галя. Она моя одноклассница, из этого села, но вот когда первый муж, свёкор Алины, умер, снова вышла замуж и в Минск уехала. Очень хочет увидеть меня, а приехать сюда нет возможности, так как прилетит только на неделю. Она в прошлый приезд тут была, и они с меня слово взяли, что в следующий раз я в Нижний приеду. И надо же, как не повезло, Рамиля нет дома…
— Любаша, если доверяешь мне, можешь меня оставить на хозяйстве. Меня уже даже Дик и Грей слушаются. А то что за жизнь? Так тоже нельзя — постоянно быть привязанной к месту. По себе знаю, плохая практика! Поезжай! Единственное, чего я не умею, это с фермерами вашими приезжими торговать. А тут, в селе, смогу. Ты мне прайс оставь, расскажи, что и как продавать. Я деньги буду складывать в отдельную коробочку и всё записывать, что продала.
— Да доверяю я тебе, сестрёнка! — растроганная Любаша кинулась обнимать Элю. — Вот спасибо! В который раз бога благодарю, что тебя мне послал! Хороший ты человек. Тебе воздастся, поверь!
— Да ладно тебе, Любаша! Мне и так грех жаловаться. С тех пор, как сюда приехала, всё по-другому, к лучшему повернулось, чувствую прямо. И силы в себе чувствую, и желание жить! Давай лучше билеты заказывать!
— А ты умеешь?
— А то!
Они на время оставили смородину и занялись билетами. Удалось купить на завтра. Поезд должен отправиться вечером из Саратова.
— Ягоды если соберёшь какие, в пакеты и в морозильную камеру их, она у нас большая. Не возись в одиночку, — наставляла Любаша. — Помидоры какие съешь, а какие в ящики в сенях складывай. Огурцов уже меньше, но если не съешь, можно нарезать и тоже в морозильную камеру. Яйцо, какое не продашь, в коробку в сенях, долго хранится.
— Хорошо, Любаша, я поняла. Если что, буду звонить тебе, консультироваться.
— А вот как добираться до Саратова? Автобус у нас тут так себе, и расписание не очень… А ехать на своей без Рамиля побоюсь, да и оставлять её там придётся. Ты уже всё разложила, пока я мечтаю? — Любаша улыбнулась и вытерла руки полотенцем. — Пойду-ка я к Илюхе. Может, согласится меня увезти в Саратов.
С того дня, когда Илья починил телефон, они с Элей виделись дважды: один раз встретились на улице, второй — в магазине. Илья был сдержан, вежливо раскланивался, шуток больше не шутил.
Эля же теперь смотрела на него совсем другими глазами. Если раньше она просто считала его симпатичным, но нагловатым парнем, то теперь он вызвал в ней массу противоречивых чувств, волновал её воображение. Никогда ещё она не сталкивалась с людьми настолько сильными духом, да ещё по-настоящему способными во многих сферах. Это был представитель того самого типа людей — талантливых самородков, которых очень много в России, но мы часто о них не знаем, потому что они не рекламируют себя, не мечтают о славе и известности. Просто живут и работают, помогают окружающим, поддерживают, несмотря на свои проблемы.
Эля даже не сомневалась, что Илья согласится помочь Любаше. Только как он водит машину?
Счастливая Любаша вернулась минут через пятнадцать.
— Согласился! Сказал, поедет. И денег не взял, даже за бензин. Я ему продукты унесла, яйца и мясо, принял с горем пополам. Ещё сказал, поможет тебе, когда фермеры приедут. Они за неделю приедут два раза, в понедельник и в четверг. Ещё сказал, с собаками поможет тебе гулять. У него же Лис тоже по полям любит носиться. Вдвоём проще их обуздать, если проказничать начнут.
Сердце у Эли забилось быстрее от таких новостей. Не ожидала она, что сосед решит за ней приглядывать и опекать её, а выглядело это именно так! Но спорить не стала. С фермерами поддержка точно не помешает, да и с собаками. Всё же она никогда не была опытным собаководом.
— А как Илья водит машину? Не трудно ему?
— Так у него с ручным приводом машина, он специально заказывал на заводе. И до ума её сам доводил.
Почему-то Эля совсем не удивилась.
— А ещё он сказал, чтобы ты тоже ехала с нами, Саратов тебе покажет, раз такой случай выпал. Мы же тогда в спешке даже не погуляли, сразу домой тебя потащили на радостях.
— Точно это он придумал? Или ты, Любаша? — с подозрением спросила Эля. Ей почему-то казалось, что у Любаши есть некие матримониальные планы на её счёт. Эля была уверена, что невестка мечтает устроить её счастье. Но Любаша
