я подалась навстречу. Вложила в его ладонь свою, и в один миг оказалась наверху.
— Сегодня ты здесь устроила зрелище, — Дмитрий просто констатировал факт, и тон его был ровным и спокойным. Сколько ни вслушивалась, насмешки или подвоха, какого, не подметила. — Сегодня настроение лучше? — это он разглядел мою полуулыбку. — Не откажешься поужинать со мной?
— Можно, пожалуй, — когда это говорила, старалась ни о чем не думать. Вообще ни о чем. Надеялась сохранить то приятное чувство, что еще согревало меня изнутри.
А Ткачев поднял мое полотенце и набросил его мне на плечи. И ведь действительно оно было моим. Это значило, что точно знал об этом, и выходило, что наблюдал за мной давно. Прислушалась немного к ощущениям — ничего отталкивающего. И тогда сказала себе: «А почему бы и нет? Хоть один вечер проведу в спокойствии».
— Вот и отлично, — и он положил свою тяжелую ладонь мне на плечо, чтобы немного приблизить к себе. А этот его жест уже пробудил во мне некоторое непонятное чувство. Покосилась на его руку, но ничего не сказала. — Выбор ресторана за тобой.
— Хорошо, — нет, тепло его руки, а потом и бока, что ощущала даже через ткань полотенца, никак не приносило спокойствия.
— Ты сегодня непривычно тихая, — прищурился на меня, но на этот раз дружелюбно. — Неужели, пересмотрела свое поведение? — легкая насмешка все же появилась и в голосе, и на губах.
— Это ты, о чем? — попыталась его понять, а для этого пристальнее заглянула в глаза. Серые. Темные и с черными крапинами.
— Думаю, осознала, что глупо цепляться за то, чего нет. Гораздо мудрее переосмыслить происходящее и взять от жизни то, что она сама тебе предлагает. Скажешь, не прав?
— Не понимаю, — смотреть и дальше в эти глаза не было сил. Они меня прожигали. Поэтому повернула голову в сторону, а еще нахмурилась и ощутила, что тепло из груди ушло. — Ты же обычно говоришь все напрямую, отчего же сейчас…
— Со мной тебе будет лучше. Во всех смыслах. Я не Глеб. Это уж точно, — распахнул передо мной дверь, но я встала на месте, спеша услышать дальше его мысли. Но он отвлекся от откровений. — Проходи. Сейчас оденемся и встретимся в холле.
— Послушай… — развернулась к нему всем корпусом.
— Потом обо всем поговорим. Будет много для этого времени. Проходи же, — развернул меня за плечи и подтолкнул к открытой двери.
Я сделала несколько шагов, и вот мы уже оказались в коридоре, который раздваивался, ведя к раздевалкам, мужской и женской. Там было много народа, но я никого, как бы, не видела. Одна зарождающаяся мысль не давала покоя. Казалось, с места не смогу сойти, пока с ней не разберусь.
— Погоди! Мне важно…ты только что…а Глеб…
— Хватит уже вспоминать его, — на мужском лице очень быстро проскочили одна за другой сдерживаемые эмоции. Не ярко и с накладками, поэтому их не очень удалось и разобрать. Но были среди них раздражение, нетерпение и, как бы, утомление. — Он далеко, его нет. И был ли? — последнее проговорил, всматриваясь в меня с подозрением.
— Что он тебе о нас рассказал? — понимала, что спрашивать глупо. Особенно здесь и сейчас, и у этого человека, которому и доверять-то ни в чем не могла.
— Ты упряма, да? — вскинул брови, будто удивлялся, обнаружив во мне это качество. А дальше решил говорить со мной как с малым и неразумным ребенком. — Мы сейчас с тобой стоим в коридоре. Вокруг народ. Много людей. Не стоит привлекать к нам их пристальное внимание.
Какой народ? Куда он меня подталкивал? Начал открывать мне глаза и замолчал?!
— Нет, — решительно убрала его руки со своих плеч. — Немедленно скажи, что тебе известно. Ты знаешь, о чем я сейчас говорю. А я знаю, что можешь быть прямолинеен и краток. Так что, в двух словах, давай, скажи то, что только что собирался до меня донести.
— Не будь глупой, — похоже, я его утомила. — Сейчас не место и не время. Я же сказал… — зачем-то снова ухватил меня за плечи. Очень крепко. Почти сделал мне больно. Но я стала дергаться не поэтому. — И не строй из себя… Или вот, будь по-твоему, скажи, когда твой Глеб целовал тебя вот так.
И Дмитрий толкнул меня к стене. Сместиться пришлось всего на полшага, а когда спина уперлась в нее, он еще плотнее прижал меня к ней своим корпусом. И быстро, чтобы невозможно было опомниться, обхватил мою голову руками и впился в рот поцелуем.
— У, у, у! — лучше бы мне было не пытаться ничего произносить. Потому что это вышло только ему на пользу — легче получилось разжать мои губы. Но поцелуй его ответа во мне не пробудил. Удивление, а потом и паника, накрыли меня с головой.
— Что?! — он на миг только отстранился, чтобы потом снова продемонстрировать свою страсть. — Было у вас такое?
Во второй раз напора и силы стало меньше, и даже чуть проявила себя нежность. Только тут мое сознание выплыло откуда-то и заставило меня упереться в его плечи руками. Но Ткачев как будто не чувствовал, что пыталась его оттолкнуть. Только сильнее прижался ко мне бедрами. Нет, это уже ни на что не было похоже! И я ударила его сжавшимися в кулак пальцами. Раз. Потом еще. В грудь. И еще пару раз, теперь уже другой рукой. И тогда только он прекратил поцелуй.
— Только не ври мне сейчас, что ничего не почувствовала.
Он был совсем рядом. Его губы отстранились всего на сантиметр, а тело и, вовсе, продолжало припечатывать мое к стене, что не имела возможности пошевелиться. Поэтому его дыхание ощущалось на моем лице. А дышал он глубоко, как и я сама. Мы будто пробежали с ним сейчас стометровку, выкладываясь по полной. И я крупно сомневалась, что могла говорить. Только смотреть. И глаза мои, наверное, были в половину лица. А еще чувствовала, как стремительно опухали губы. И жар прилил ко всему телу.
— То-то же! — и на его лице появилась самодовольная улыбка. А моя рука сама собой и как-то очень резко взметнулась вверх, и ладонь хлестко, с отчетливым звуком, заехала ему по щеке.
Ткачев
