пришлась бы к месту.
— Что, он был особенно хорош в этой программе?
— А ты, правда, ничего про него не слышала ранее? — удивилась Света. — Ну, ты даешь! Он же в плавании такие результаты показывал! Хотя, и в остальных видах выступал ровно и показательно. Это да. Так что? Познакомишь?
— Конечно. Пошли.
Когда я их свела и представила друг другу, заметила быстрый взгляд на себя Ткачева из-под лба, и смотрел несколько настороженно. Возможно, оценивал отношение к его известности. Но мне от этого было, ни холодно, ни жарко, я тогда для себя уже решила, что участвовать в его играх не собиралась. Тоже мне, курортник, выискался! Романа скоротечного ему захотелось! А у меня жених, между прочим, имелся. Или почти.
— Так что, согласна, все же, вместе поужинать? — догнал меня уже на проспекте Дмитрий. Довольно быстро он, однако, отделался от Светкиных восторгов и подоспевших девчонок из ее группы. — Кому все названиваешь? Глебу? — кивнул на телефон в моей руке.
— Ему. Что-то с телефоном. Постоянно недоступен. Разрядил аппарат, что ли? А ты что-то спросил?
— Не беспокойся, у него все в порядке. Встреча состоялась, и вроде все складывается.
— Это как?
— Просто. Возможно, что тренироваться теперь будет с Хабаровым.
— Вот оно что…
— Так как насчет ужина? Какой ресторан выберешь? Я ведь не местный, не знаю…
— Не люблю ресторанов, — резко его прервала, а все из-за того, что снова почувствовала внутри себя закипающее раздражение. — Я дома привыкла ужинать. Так что…
— Хорошо. Можно и к тебе пойти.
Тут я чуть не задохнулась. От нахлынувшей жаркой волны, наверняка, загорелись щеки и уши, если не вся заалела. Я была очень сердита. На кого? Да на весь белый свет. Вот ведь чертовщина, жила себе не тужила, а тут все рушилось.
— Нет. Мне надо побыть одной, — развернулась к Ткачеву лицом и уставилась прямо в его глаза. — Отстань от меня! Понял?
— На мне срываешься, да? — попытался он удержать меня за руку.
— Отстань, сказала! Я не завожу интрижек за спиной жениха! — вырвалась и стремительно направилась к своему дому.
Но уже в квартире меня посетило сомнение, что поступила правильно, оставшись в одиночестве. Все оттого, что места себе там не находила: металась из угла в угол, а от тягостных дум начала раскалываться голова. Нет, ну что бы мне не остаться с Ткачевым? Не домой, конечно, его приглашать, а вот сходить в кафе какое-то можно было. Все не чувствовала бы себя такой заброшенной и никому не нужной, как в тот момент. Да и сведений у него про Глеба почерпнуть не мешало бы.
— А теперь, что? — обреченно поникла вся, опустилась в кресло и съежилась, словно от озноба. — Прогнала. Не увижу теперь. А от Глеба ни слуху, ни духу. Эх! Что же на душе-то так скверно?!
Но про то, что не увижу Ткачева больше, это я, как оказалось, попала пальцем в небо. Свиделись мы уже на следующий день. Опять в бассейне. Занятий вечером у меня не было, и можно было идти домой, только не хотелось повтора вчерашних метаний и всепоглощающего чувства одиночества. А так оно и было бы, раз переговорить с Глебом и успокоиться так и не получилось, и меня ждало времяпровождение в четырех стенах наедине с тоскливыми мыслями. Вот и решила отсрочить возвращение домой до более позднего часа, чтобы потом просто прийти и лечь спать. Пока же надумала немного поплавать. Переоделась в купальник и направилась в бассейн. На выходе в общий зал, был момент, напряглась. А еще принялась настороженно осматривать все вокруг, будто кого-то высматривать.
— Ну, дошла! — закрутила головой, удивляясь самой себе. — Прямо, война, немцы, а я партизанка! Так и до психиатрической клиники недалеко, — фыркнула, опять же, на себя и уже далее вполне обычно прошла к любимой своей дорожке.
Плавала я долго. Без спешки. Просто получала удовольствие от процесса. А потом надумала немного попрыгать с вышки. Сначала высоко не забиралась, да и прыжки мои были простенькими. Но и они помогли мне эмоционально расслабиться и выкинуть, хоть на время, проблемы из головы. А там, увлеклась, почувствовала знакомое удовольствие от того, что тело меня слушалось, что былые навыки никуда не делись, что могла ставить перед собой цель и запросто ее брать. Потом проснулся мой природный азарт. В прошлой спортивной карьере он здорово был на руку. Помогал преодолевать трудности и достигать высоких результатов. Теперь, благодаря ему же, меня понесло на высоту и надумала исполнить далеко не самый простой прыжок.
Я чувствовала, что готова это сделать. И не было в том тупого упрямства или желания обратить на себя внимание. Да, заметила, что в мою сторону начали посматривать. И что с того? Обычное дело. Просто, увлеклась процессом, хорошо разогрелась и поставила себе дальше более трудную, но вполне выполнимую задачу. Поднялась на высоту, прошлась туда и обратно по пружинящей доске, приноравливаясь к опоре под стопой, а потом шаг, второй, толчок и, наконец, прыжок.
Вроде, ничего не смазала и в воду вошла отлично. Уже развернулась на глубине, чтобы всплыть, а мысленно сама себя все оценивала, и еще почувствовала, что в душе разлилось тепло, какое обычно было после хорошо проделанной работы. Это проснулось во мне удовлетворение. Приятное ощущение, однако. Вынырнула, фыркнула, покрутила немного головой и поплыла к бортику и лестнице, чтобы выбраться из воды, а там и домой пора было собираться. Приближалась к блестящим перилам и слушала ободряющие хлопки. Коллеги решили мне немного похлопать. Заметили, значит, что я сегодня выдала очень даже показательную программу. И не только они. Еще некоторые посетители бассейна тоже решили мне поаплодировать. Что же, спасибо им за внимание и высокую оценку моих способностей. Мне было приятно.
— Здорово, — у самой лестницы стоял Ткачев, тоже хлопал и даже дольше остальных. А потом чуть склонился ко мне и протянул руку. — Цепляйся. Помогу выбраться.
Я замерла. Провела ладонью по глазам, будто надеялась, что смахнула бы сейчас капли воды со лба, бровей и ресниц, и видение исчезло бы. Не тут-то было. Не исчезло. То есть, не исчез. Стоял, как ни в чем не бывало, и по-прежнему тянул ко мне руку. И
