не опускается ниже моих глаз, и хотя я рада, что ради Лилианы, и ради моей дружбы с Николаем, он не поддается искушению, это немного ранит. Ни одна девушка не любит, когда ее легко забывают. По крайней мере, увидев их вместе, я обрела уверенность в том, что это была не только я. То, как он смотрит на нее, говорит о том, что он забыл бы кого угодно, как только она вошла в его жизнь. Связь между ними неоспорима.
Николай проверяет часы.
— Тебе пора готовиться к выходу на сцену. Скоро приедут игроки, а потом мы начнем пускать гостей. Некоторые из них уже сидят в лобби-баре. Если хочешь, возьми себе что-нибудь выпить, — говорит он с ухмылкой, он знает, что такие вечера мне не по душе. Но это часть моей работы.
Я принимаю его предложение, иду к бару и беру у Джейсона, главного бармена этого вечера, лимончелло. Его взгляд окидывает меня оценивающим взглядом, Джейсон предпочитает мужчин, но, как он однажды сказал мне, вы можете оценить искусство в галерее, не желая приносить его домой. Мне это льстит, а еще он как-то сказал, что если он когда-нибудь и попробует переспать с женщиной, то это буду я. Он так и не воплотил эту мысль в жизнь, хотя если бы он это сделал, я бы, наверное, приняла его предложение. Он великолепен: темно-светлые волосы, лесные глаза и тело, за которое можно умереть. Николай часто спрашивал его, не хочет ли он работать здесь в другом качестве, но он всегда настаивал, что ему хорошо за барной стойкой, несмотря на то что он мог бы зарабатывать гораздо больше.
— Уверена, что не хочешь две? — Ухмыляется Джейсон. — Давненько ты не выходила на сцену.
— Не напоминай мне. — Я подталкиваю рюмку обратно в его сторону. — Лучше не надо. Давно я не пила ничего, кроме бокала или двух вина на ночь. — Обычно я не пью на работе. Но Николай и Джейсон оба правы, я уже давно не устраивала публичных выступлений в клубе, и немного чего-то, чтобы снять напряжение, не повредит.
И все же я придерживаюсь одной попытки.
Я поднимаюсь по ступенькам на сцену, когда игроки начинают собираться вокруг стола. Я растягиваюсь на черном шезлонге, бархат чувственно трется о мою кожу, мягкие подушки, с одной стороны, подпирают спину и плечи, так что я демонстрируюсь гостям на полу под идеальным углом, моя грудь приподнята и выставлена напоказ над корсетом, бедра прижаты друг к другу, пока я не решу, когда захочу показать, что находится между ними. В клубе начинает звучать музыка мягким ритмом, под негромкий гул разговоров, когда гости начинают заполнять зал, достаточный для того, чтобы создать настроение, не доминируя над ним.
Шоу начинается, когда сдаются карты. Я не так много знаю о том, как играют в покер, но мне это и не нужно. Все, что мне нужно знать, это как отвлечь внимание, и я хороша в этом: в медленном развитии событий, в дразнении, которое постепенно нарастает, пока я не делаю то, что отвлекает мужчин, и большинство из них не сможет это проигнорировать. Тот, кому это удастся или кто сделает это лучше всех, станет моим победителем на эту ночь.
Я сразу вижу, что Матвей за столом. Его невозможно не заметить, хотя вживую он выглядит внушительнее, чем на фото, не в физических размерах, а в присутствии. Если Николай с ним встречался, то я понимаю, почему он беспокоится. В каждом его движении, в том, как он держится, в наклоне головы, в том, как он говорит, чувствуется высокомерие, и я вижу, что он человек, который очень много о себе думает.
Боже, надеюсь, он сегодня проиграет, только и могу подумать я, перекладываясь на шезлонг, нежно потирая бедра друг о друга, растягиваясь, как кошка, на бархатной поверхности, проводя языком по губам с резким привкусом лимонного спирта. Матвей не только не вызывает во мне желания, но и сам его вид заставляет меня чувствовать прямо противоположное. Он из тех мужчин, которых я стараюсь избегать. Если бы не тот факт, что Николай попросил меня об одолжении, я бы, скорее всего, отказалась от любого вечера с этим человеком, независимо от того, насколько хороши его чаевые.
Остальные мужчины за столом меня тоже не привлекают. Все они достаточно красивы, даже тот, которого я уверена, что никогда раньше не видела. Я почти уверена, что он, должно быть, один из тех гостей, которых Николай иногда впускает в дом, в нем есть какая-то нервозность, которая говорит о том, что он знает, что находится здесь не на своем месте. Как он ввязался в эту игру, я понятия не имею, но готова предположить, что он выложил за нее немалую сумму. Мне почти жаль этого человека. Просто глядя на него, я понимаю, что он не собирается выигрывать, что он, скорее всего, поставил деньги, которые ему не нужно было тратить, на возможность провести ночь со мной.
Я переворачиваюсь на спину и встаю на колени, медленно наклоняюсь вниз, открывая игрокам прекрасный вид сзади. Мои бедра все еще прижаты друг к другу, скрывая тайну, но даже не глядя, я чувствую на себе взгляды, отвлеченных игроков, которые рано или поздно проиграют.
Когда я снова перевернулась на спину, Матвей даже не взглянул на меня. Я издала небольшой смешок между сжатыми губами не потому, что мне особенно хочется, чтобы он смотрел на меня, а потому, что тот факт, что он даже не отвлекается, означает, что есть большая вероятность того, что ему удастся оставаться таким достаточно долго, чтобы выиграть игру.
А это прямо противоположно тому, чего я хочу.
Я медленно скольжу руками вниз по телу, нервно покусывая зубами нижнюю губу, а пальцами обхватываю грудь, перебирая соски в кружевах и перебирая тесемки корсета. Это медленное дразнение, которое я позволяю себе, плавно поднимаясь на ноги и покачиваясь на краю сцены, словно хочу получше рассмотреть игроков, позволяя кокетливой улыбке расползтись по моим губам для тех, кто смотрит на меня, а не на карты в своих руках.
Тот, кто, как я уверена, является гостем, не может оторвать от меня глаз. Но у него хорошая рука, насколько я могу судить, и он остается в первом раунде.
