и ярость старого Самуила по поводу милосердия Саула. Самуил принёс в жертву Яхве целый народ, дабы бог даровал им победу, а Саул взял и поставил все труды священника под удар.
Самуил отвернулся от Саула и выбросил его из своих мыслей и дум. Втайне он нашёл Саулу заместителя — Давида, и помазал его на царство.
А Саула с той поры стал тревожить и мучить «злой дух от бога». Видимо Саул, тяжело переживал своё унижение и разрыв с Саулом, которого привык слушаться и почитать — разум его пошатнулся.
С этой поры, к слову, Саул приобретает блеск царя. Он сидит во дворце, окружённый слугами, и слушает музыку музыкантов, что утешает его и успокаивает.
С этой поры Библия отворачивается от него. Авторы Библии, как и Самуил так и не смогли простить Саулу его самого тяжкого греха…
Простого человеческого милосердия.
Однако даже в таком состоянии Саул оставался правителем и предводителем армии. И когда неугомонные филистимляне, снова, идут войной на израильтян, то он выходит из своего дворца, собирает армию и идёт на войну.
На сей раз, филистимляне выставили против армии Саула некоего Голиафа из Гефа, что явно был крепким парнем, ибо он нёс на себе чешуйчатую броню весом в пять тысяч сиклей меди (восемьдесят килограмм), да ещё и имел копьё, весом в шестьсот сиклей (десять килограмм).
Само собой, что гигант, без труда таскавший на себе девяносто килограмм меди, производил весьма устрашающее впечатление. Настолько устрашающее, что он нагонял страх на израильтян в течение сорока дней!
Картина, конечно, впечатляющая. Но она говорит о том, насколько ослабели филистимляне — вместо мощных атак и вторжения в земли израильтян, они выставили невероятных размеров гиганта, что сорок дней ходил и призывал хоть кого-то выйти и сразиться с ним.
На его, Голиафа, несчастье, в стане израильтян как раз находился некий пастушонок по имени Давид, сын некоего Иессея, старшие сыновья коего пошли на войну вместе с Саулом и, за компанию с царём, сорок дней разглядывали Голиафа.
Сам Давид, как следует из Библии, совершенно случайно оказался в некоей долине дуба (опять эти дубовые рощи — пристанище Яхве!). Отец Иессей отправил Давида в стан Саула отнести братьям ефу (двадцать пять литров) сушёных зёрен и десять хлебов. И ещё десять сыров тысяченачальнику.
Придя в стан, и оставив ношу у обозного сторожа. Давид побежал поболтать с братьями и успел как раз к очередному выступлению Голиафа.
«И все израильтяне, увидев этого человека, убегали от него и весьма боялись».
Трудно представить, чем такой гигант мог запугать армию, где было, как минимум, больше тысячи человек — в Библии прямо указывается на наличие в этой армии тысячника. Видимо знаменитый Вольтер был не так уж неправ, когда говорил, что Голиаф создан Богом для того, чтобы возвысить Давида.
Давид услышал о том, как солдаты шепчутся меж собой, что мол тот, кто убьёт Голиафа, того царь одарит большим богатством, выдаст за него дочь и дом отца того сделает свободным в Израиле. (вероятнее всего — освободит от уплаты налогов).
Давид, как следует из Библии, загорелся жаждой наживы и, отправившись к Саулу, сказал, что убьёт Голиафа. Саул, весьма справедливо, засомневался, указав на то, что Голиаф «воин от юности своей», а Давид — простой пастух. Давид на это сказал, что ему доводилось побеждать и львов и медведей, что воровали овец из стада его отца.
Любопытно, что тут прямо утверждается о медведях, кои, якобы, водились в Палестине. Что-то сказать по этому поводу трудно, поскольку медведи впрямь водились в Азии и даже на севере Африки. Львы в Палестине действительно водились и вымерли не так давно. А вот о медведях что-то сказать трудно.
Саул, для начала, облачил Давида в свои доспехи, но пастушок отказался, ибо не привык к их тяжести и пошёл в привычном одеянии. Дальше произошла скучная перепалка, и Давид убил Голиафа из пращи.
«…Одолел Давид филистимлянина пращею и камнем… и убил его; меча же не было в ру-ках Давида» (1 Царств, гл. 17, ст.50).
Филистимляне обратились в бегство, а Давид отсёк голову Голиафа.(Любопытно что уже в наши дни реконструкторы попытались воспроизвести этот поединок — результат был один — Давид неминуемо проигрывал).
Далее начинаются библейские чудеса. Библия, совершенно забыв о том, с чего начинался весь рассказ о Давиде — о том, как он принёс своим братьям хлеба и зерна, прямиком из дома отца, рассказывает что: «И взял Давид голову филистимлянина, и отнёс её в Иерусалим, а оружие его положил в шатре своём». (1 Царств, гл. 17, ст. 54).
Это действительно чудеса — Иерусалим тогда принадлежал иевусеям, и отнести туда голову Голиафа — трофей, подтверждающий его победу над гигантом, Давид никак не мог. Более того — именно Давид и был тем самым человеком, что впоследствии захватил Иерусалим!
Наличие шатра то же непонятно — это была прерогатива очень знатных и богатых командиров.
Объяснение тут, скорее всего в том, что слово «Давид» это вовсе не имя, а обозначение главы военного отряда, что вытеснило истинное имя Давида. А потом превратилось в имя. В русском языке встречаются такие же случаи. Имена «Василий» и «Виктория», для примера. Слово «моисей» изначально означало «дитя».
Во Второй книге Самуила победа над Голиафом приписывается Елханану, сыну Ягре-Огрима. Скорее всего, это и есть настоящее имя Давида.
Вероятнее всего левиты, что переписывали историю Давида, просто приписали ему чужой подвиг. Ибо вторая версия появления Давида у престола Саула заключается в том, что Давид своей музыкой успокаивал несчастного Саула, чей разум терзали насылаемые Яхве злые духи.
Видимо такая «работа» показалась составителям Библии, не отвечающей высокому царскому званию, и они прибавили к истории Давида военный подвиг против Голиафа. В любом случае дальше Давид уже выступает как воин, хотя и далеко не высоких моральных качеств.
Неприятности у Давида начались сразу после возвращения с поля боя с филистимлянами.
«Когда они шли, при возвращении Давида с победы над филистмлянином, то женщины из всех городов израильских выходили навстречу Саулу царю с пением и плясками, с торжественными тимпанами и кимвалами. И восклицали игравшие женщины, говоря: Саул победил тысячи, а Давид — десятки тысяч». (1 Царств, гл. 18, ст. 6–7).
Судя по всему, Голиаф порядочно напугал израильтян, раз они считали, что одна победа над ним стоит «десятков тысяч». С другой стороны это пели женщины, которые навряд ли были в армии и видимо знали о Голиафе только то, что: «И все израильтяне,
