— это тоже магия для человека несведущего. Пока чего-то из ряда вон необычного не наблюдается: артефакты похожи на наши электроприборы, драконы над головами не летают, файерболы не свистят, русалки из унитазов не выныривают. Так надо ли бояться? Тю, может, здесь живется даже комфортнее, чем в Тюмени.
— Я немедленно сообщу об этом наверх, — серьезно кивнул гусар. — Леди, подождите меня здесь, я соберу слуг, и вы сможете отдать распоряжения.
На миссис экономку надежды не было. Она принципиально не замечала бардак вокруг, гордясь сохраненными остатками быта. Даже чайник любовно гладила, пока мы шокировано перебирали пустые ящики для продуктов.
— Беги-беги, — ядовито улыбаясь, пробормотала смотрительница вслед спешно марширующему военному. — Удачи тебе, остолоп.
— Что вы сделали со слугами? — строго спросила я, пряча холодные ладони в рукавах шубейки.
— Дык, ничего. Каждому задание выделила, всего делов-то, — выпалила она, злорадно поглядывая то на меня, то во двор.
В кухне окна были. Само собой, заляпанные и пыльные, но даже через них можно было увидеть, как двое упомянутых истопников с ведрами наперевес бредут куда-то в сторону леса, чернеющего на горизонте. Когда успела? Все время с нами была!
Я болезненно помассировала виски. Итого, что мы имеем? Крепкий замок, но вышедший из строя, без слуг и комфорта — одна штука. Вредная бабка возрастом как языческий идол, чувствующая себя хозяйкой — тоже одна штука. Надеюсь, что одна, двух я не вынесу. Растерянный и злой военный чин, который к вечеру уедет обратно в столицу, — штатная единица. Где-то за горизонтом здание учебного заведения, в котором ни слуги, ни секретарь, ни тем более королева раньше не были. И в перспективе дети разных возрастов и социального положения, но поголовно одаренные.
Вляпалась ты, Любка, по самую макушку.
— Странно, — стремительно вернувшийся гусар был озадачен. — Кухарку не нашел, истопники убежали к ручью. Вымерло поместье, духи его забери!
Ах да, и духи здесь тоже были. Правда, я не встречала ни одного, но Аврора их боялась совершенно не фигурально, скрывая страх глубоко в душе. Впрочем, пока не увижу своими глазами — судить не стану, опасаться тоже. Под прикрытыми веками замелькали кадры чужого фильма.
Вот нянюшка кутает маленькую белокурую девочку в простыню, шепча старую легенду о духах моря: выносливых, справедливых и кровожадных до морского отребья. Крошка Аврора дрожит от страха, поглядывая на бушующие за окнами волны — папа смог арендовать маленькое бунгало в разгар пляжного сезона, уведя его из-под носа какого-то виконта. А вот уже подросшая будущая королева бредет по лесу, волоча тяжелую корзину вслед за размеренно вышагивающей старухой. Старая ведьма надтреснутым голосом рассказывает, как горные духи утащили ее мужа, сожрав за милую душу, и Аврора трясется от ужаса, поминая дедушку наспех придуманной молитвой. И позже уже совсем взрослая, почти совершеннолетняя, леди нервно мнет бумажное приглашение на графскую охоту — с неудобным охотничьим костюмом она совладает, но собственный страх перед духами лесной чащобы победить не в силах.
А теперь, выходит, угодила во владения ледяных духов Катхема.
— Это диверсия, — убежденно ответила я, открывая глаза.
Экономка притворилась оскорбленной невинностью. Неторопливо обойдя невозмутимо застывшую женщину, я изучающе наклонила голову набок, как бы решая, что делать с этой врединой. Это все еще было не мое дело, но если искать способ вернуть в тело настоящую Аврору, а меня отправить обратно в дружелюбную Териберку, то лучше это делать в тепле, сытости и чистоте. Да и просто крайне неприятно, когда тебя встречают плесенью и пустым столом. А во имя результата необходимо поставить себя на свое новое место — начальницы, владелицы и просто королевы.
— Значит так, — негромко, но проникновенно упали в тишину скупые слова. — Или через двадцать минут все слуги выстраиваются в холле — чистые, трезвые и радушные, или вы, миссис, до конца жизни останетесь здесь прачкой без жалования.
— Да с какой это стати!..
— Вы не справляетесь, — острая словесная оплеуха подстегнула нервы всех нас. Бабка осеклась на полуслове. — Бездарное управление. Преступная служебная халатность. Неуважение к особам королевского крови и небрежение должностными инструкциями. Тянет минимум на штраф, а то и позорное увольнение прямиком на общественные работы — драить туалеты в казармах, покрывая позором седины. Желаете оспорить?
Смотрительница хватанула ртом воздух. По мере перечисления абстрактных, но о-о-очень весомых нарушений и без того серокожая бабулька приобретала вовсе пепельный оттенок.
— Ты не… не…
— Я лично отпишусь Его величеству о том, что здесь творится. Может, и котлы вышли из строя не просто так? И колодец замерз не из-за воришек? И продукты кончились поразительно вовремя? Полчаса на осознание и исправление, — припечатала я сверху, сузив глаза. — Или грязные котлы вам раем покажутся.
Слева круглыми и совершенно дикими глазами на меня пялился Густав. Я чуть виновато пожала плечами, метнув на него потеплевший взгляд, и, глядя, как подхватывает пыльные юбки взвившаяся бабка. «Ханна, Эрма!», — нервные выкрики унеслись в коридор, пугая разбуженное эхо. Подстегиваемая уязвленным самолюбием, экономка воплями наводила шороху где-то вдалеке, срывая злой страх на подчиненных.
— А почему в казармах? — пришел в себя гусар. — Женщину в воинскую часть не пустят.
— Для устрашения, — мило улыбнулась я, поправляя выбившуюся прядку. — Ну что, господин Густав, пойдемте в холл, там наверняка скоро будет аншлаг.
Глава 4
— Господа, вынуждена сообщить пренеприятное известие, — выдержав МХАТовскую паузу, обвела глазами присутствующих. — К вам приехала я.
Присутствующие нервно вздрогнули. Даже стоящий поодаль Густав вытянул руки по швам, склонив голову в покорном жесте, благо этого никто не заметил.
Несмотря на стопроцентную явку, аншлага не наблюдалось. Шестеро сопровождающих меня охранников в красных гусарских мундирах выстроились в отдельную шеренгу позади слуг. На первом плане неуверенно переминались двое мужичков, подлестничных чертей, что до сих пор были грязны и напуганы. Но мутная и печальная трезвость в их глазах никак не отражала переживаний по поводу внешнего вида. Зато опасений и жажды выпить хватало с лихвой. Выходит, не прогадала с тайным предположением, что местная прислуга мужского пола любит прикладываться к бутылке.
— А нам радоваться или молиться? — неуверенно уточнила женщина крайне преклонного возраста, опершись на цельную клюку из сухой палки.
Отдельным женским анклавом среди небритых мужчин держалась троица служанок. Мать моя волшебница, всем лет за триста! Центровая Клира, бледная, как мел, и страшная, как грех, старалась держаться прямо, а вот фланговых бабушек старость гнула к земле. Левая, Ханна, была кухаркой и чуть подслеповато щурилась на меня из-за толстых монструозных очков-луп. Правая, Эрма, трудилась горничной и ходила столь медленно, что ее мы ждали
