языком, Клира.
— Ну-ну, — язвительно хмыкнула она и резво повернула ко мне голову. — Сталбыть, хозяйка новая? Ну проходи, касатушка, проходи. Не след матушке-государыне на пороге каблучки стаптывать, прическу морозить.
И, судя по выразительно-пакостной улыбочке, ничего хорошего меня не ждало.
Глава 3
Бабка была проблемой. Из той самой категории липких и мерзких проблем, которые подобно теплой смоле склеивают пальцы, пеленая тебя по рукам и ногам и настойчиво парализуют всю конструктивную деятельность. Сначала я подозревала ее в личной неприязни, потом — в умелом подпольном саботаже и выполнении вражеского спецзадания, под конец и вовсе уверилась, что передо мной профессиональная диверсантка и шпионка в одном лице, умело хромающая поперек развития коммунизма, но с ходу найти доказательства не получалось, а разбрасываться голословными обвинениями не хотелось.
За какие-то жалкие сто квадратных метров она успела оплевать мое платье, пройтись по женской чести, раскритиковать королевских слуг, оскорбить гвардию и харкнуть в сторону будущих учеников. В общем, бабка оказалась мировым злом.
— А здеся у нас прачечная, — рассохшаяся дверь, повисшая на одной петле, печально бухнула об стену. — Тока котлы чугунные из строя вышли, водица в них забродила, заплесневела, мыло пеной нехорошей пошло.
— Что значит «нехорошей»? — позеленел Густав, осматривая с виду целые, но ужасно грязные стиральные котлы высотой до пояса.
Он вообще стер словарный запас в труху, одергивая Клиру каждые две минуты, но той замечания — как об стенку горох.
На внутренней поверхности котлов разродилась целая микробная цивилизация, жрущая и плодящая грязь: склизкие болотные разводы, присохшая пена, копоть, явные следы плесени и некой белой пушистости, что комфортно обживалась на чугуне.
— А как личико ваше, такая же зеленая, — со скрытым удовольствием ответила она, наблюдая салатный цвет гусара. — Видать, артефакты колдовские премудрые из строя вышли, не сдюжили с холодами Катхемскими.
Я незаметно прижала надушенный рукав к носу, ибо амбре стояло — хоть святых выноси. На полу высились горы грязного белья, которое никто не подумал постирать в другой утвари, где-то кусками слежалось хозяйственное мыло, а я философски поправила сапфировую шпильку. Не беда. Котлы отмыть, белье — постирать, мыло рассортировать по шкафчикам, провести санобработку одежды и общую уборку помещения.
— Может, стоило сообщить о поломке? — мягко намекнула я смотрительнице, которая оказалась местной экономкой и самопровозглашенной барыней в одном лице.
Бабка гордо глядела на клоки паутины на шкафах, будто лично плела пыльное кружево. Некогда белые банные полотенца рассыпанной стопкой покоились на полу, блестя жирными маслянистыми пятнами. На них тоже поглядывали гордо, не иначе вытирали лица после блинов.
— Тю, — явно удивилась она. — Зачем? Я свои юбки руками в бадейке стираю, а господское белье без надобности.
— Вам же сообщили, что госпожа прибудет в ближайшие дни, — еле вымолвил Густав, не переставая коситься на бело-зеленую живность. — Почему не подготовились?
Смотрительница выгнула бровь и эдак преснисходительно фыркнула:
— Чай, не король возвращается, — и двинулась на выход. — Сама постирушки устроит.
Мы задумчиво глядели вслед ухрамывающей экономке. До прачечной нас в экстренном порядке провели по пыльным коридорам, сетуя на грязно-коричневые — недавно бордовые — ковровые дорожки, отвели в пустующие и высушенные купальни, показали выстуженные гостиные и спальни с мебелью, накрытой чехлами от пыли. От помещения к помещению градус настроения неуклонно падал. Позолота и шелка терялись на фоне пыли, грязи и зябкого воздуха, от которого едва спасала шуба. Замок был богатый, похожий на исторический европейский музей, в который случайно телепортировали парочку залов из Кремлевского Дворца, но забыли командировать сюда уборщиц. И это вынуждало Густава мучительно краснеть и злиться, а меня — хмуриться и обходить углы по широкой дуге. Мало ли какие там шишиги плинтусные водятся.
— Леди Аврора, — секретарь чуть беспомощно развел руками. — Не ожидал, что здесь такой бардак. Право слово…
— Перестаньте, — отмахнулась я. — Вам велено проводить меня до поместья, не более. Так ведь? Вы вовсе не обязаны заботиться о моем благополучии по прибытии, только ввести в курс дела относительно новой школы.
А вот тем лицам, что отвечают за сохранность и функциональность недвижимости государя, я бы лично навставляла пистонов. Стиральные машины они не уберегли, видите ли! Да, котлы были полноценными стиралками, пусть и необычной формы, но работающими почти автономно. Только оловянные пластины с рунной вязью, которые вплавлялись с внешней стороны котлов, накрылись медным тазом: то ли разрядились, то ли срок годности у них вышел. А отписаться в местное ЖКХ экономке не хватило осознанности!
Впереди маячили кухня и кладовые, оставленные напоследок. Губернский секретарь честно сопровождал меня всю дорогу, чувствуя ответственность за ссыльную правительницу, хотя мог потребовать сразу поехать по адресу учебного заведения. Ему поручено проложить санную колею от поместья к школе, торжество представить мне учебный центр и отвезти обратно, по возвращении распорядившись отправить продовольственный обоз, и всё. Дальше сама: встречай детей, владей поместьем, курируй работу школы в силу своей компетентности.
Впрочем, многого от опальной королевы не ждали. В воспоминаниях Авроры Макмиллан слово «школа» ассоциировалось с бедламом и нищетой, управление поместьем заключалось в капризных распоряжениях, а по прибытии детей леди и вовсе планировала сказаться больной. Его величество не дурак и прекрасно осознавал, что бывшая жена в Катхеме — сбоку припека, толку от нее немного, а потому школа должна функционировать автономно, не завися от настроения нового куратора.
— Просчитался Его величество, — я задумчиво глядела на потухший кухонный очаг. Дров рядом было маловато, а золы — с избытком.
— О чем вы, леди? — вздрогнул Густав, напряженно осматривая пустую кухню.
Ни еды, ни продуктов. Один только алюминиевый чайник грустно стоит на плитке-артефакте, остывая в холодном помещении. Плиты здесь были настоящими плитами — каменные поверхности шириной в полметра, нагревающиеся от ритмичного постукивания по руническим символам. Как оплачивать электроэнергию и по каким проводам она течет в каменюки — неясно. Но секретарь споро выбил пальцами чечетку на ближайшей плите, и поверхность начала стремительно нагреваться, меняя цвет с серо-коричневого на алый. От «конфорки» дыхнуло теплом, и я машинально протянула руки погреться.
— Здесь не то, что благородная дама, даже обычная крестьянка выживет с трудом.
— Я разочарован не меньше, — внезапно признался мужчина. — В канцелярии Его величества вот уже несколько лет получают отчеты, что поместье исправно, ни одной поломки, ни одной крысы или таракана. Проблема была только со слугами, но оставшихся хватало на непритязательное жилье.
— Их хватало писать отчеты, — хотелось спросить об энергии и принципах работы «артефактов», но привлекать внимание не стоит.
Меня не слишком напугало наличие здесь магии. Давай честно, Люба, наш двадцать первый век
