ее к черте, за которой начинается безденежье.
А после и вовсе унизил ее. И ведь видел же, как ей больно. Если бы я остался чуть дольше, чем нужно, уверен, она бы набросилась на меня и расцарапала лицо, смешала бы мое имя с помоями.
Сейчас, по прошествии времени, я понял, что ошибся в своих решениях. Да и Жеку я все-таки сводил к психологу. Переступил через себя, но сделал это. Ради дочери.
Каково же было мое удивление, когда психолог сказала, что у дочери реально есть проблема. К сожалению, чтобы ее проработать, нужна мать. А мать у нее… нет у Жеки матери.
И теперь я настроен вернуть Ингу в школу. Тем более что дочка постоянно спрашивает о бывшей. Они полностью синхронизировались, и Жека очень переживает потерю любимого преподавателя.
Вот так, убеждая себя в том, что делаю это все ради дочери, я уговариваю Алевтину Сергеевну вернуть Разину.
— Я погорячился и беспочвенно обвинил Ингу Арамовну в превышении полномочий. Времени прошло не так уж и много, и, думаю, ее возвращение в состав педагогов вашей школы вполне возможно. В свою очередь, чтобы загладить вину, обещаю материальную помощь школе.
Душу тоненький голосок здравого смысла, который говорит о том, что делаю я это вовсе не из-за чувства справедливости, а чтобы чаще видеться с Разиной.
— Но я уже подобрала нового кандидата на место Инги Арамовны, — бормочет директор.
— В этом больше нет необходимости, Алевтина Сергеевна.
Вздыхает.
— Что ж, я попробую что-нибудь сделать.
— Уж попробуйте, пожалуйста.
Вечером везу Жеку на урок рисования. Она сопротивляется, хотя раньше никогда такого не было.
— Папуль, а поехали домой? Там теть Валя одна совсем заскучала.
Сестра уже выздоровела, но я не хочу ее лишний раз напрягать. Она и так нам очень сильно помогает. Вале сорок пять, но своей семьей она так и не обзавелась, поэтому с удовольствием возится с Женькой.
— Обязательно поедем, котенок, — говорю ласково.
Психолог сказал водить девочку в художку в терапевтических целях.
Присаживаюсь на корточки перед дочкой, поправляю прядь волос, выбившуюся из-под шапки, щелкаю по носику и улыбаюсь.
Она у растет у меня пацанкой. Розовый цвет не особо признает, все больше интересуется машинами. Гоняет голубей, дерется с мальчишками на детских площадках.
Я все чаще задаюсь вопросом: стала бы она такой, если бы рядом была мать?
Ответа на этот вопрос нет.
Я воспитываю ее в одиночку.
Отправляю Жеку в класс, а сам иду к Алевтине Сергеевне. Интересно, получилось ли у нее уговорить Ингу вернуться? Перед дверью кабинета замираю, потому что слышу знакомый голос.
Дверь закрыта не до конца, так что диалог Разиной и Алевтины Сергеевны я слышу отчетливо.
— Инга, вернуться будет самым правильным решением! — настаивает Алевтина.
— Назовите мне хоть одну причину вернуться в то место, откуда меня так легко вытурили? — зло усмехается Разина.
— Подумай о детях! Они прикипели к тебе! Все время спрашивают, где Инга Арамовна.
— Что ж вы о детях не думали, когда увольняли меня? — хмыкает.
Приваливаюсь к стене возле двери и запускаю руку в волосы. Не вернется она. Гордая. Побираться будет, но не вернется.
— Ой, ну что ты тычешь в больное место, Разина! Понимаешь ведь, что я не могла иначе!
— Нет, не понимаю! — вскрикивает Инга и тут же тормозит, говоря тише: — Вы уволили меня, даже не разобравшись в ситуации.
— Да пойми же ты меня…
— И пытаться не буду, — перебивает ее. — Вы мне лучше скажите, что заставило вас передумать?
— Конфликт урегулирован, со стороны родителя Жени Фадеевой претензий больше нет.
— Вот как? — спрашивает задумчиво. — В любом случае это ничего не меняет. Я не вернусь.
—Ты совсем что ли, Разина?! Тебе же такая сумма огромная была нужна!
Зачем ей деньги?
На шмотки? Или, может, отдых за границей? Интересно получается: при богатом отце она нуждается в деньгах. Поссорились? Первый порыв — разузнать, но я торможу себя. Это не мое дело.
— Гордость это хорошо, Разина. Только вот в твоем случае ее лучше задвинуть куда подальше и брать то, что дают.
Даже как по мне, Алевтина перегибает палку. Разве так уговаривают человека?
— Ваше предложение больше не актуально, — Инга произносит холодно.
— Неужели деньги нашла? Где? Почку продала? Там же сумма заоблачная была.
— Не нашла, но нашла человека, который сможет мне помочь. Так что спасибо, Алевтина Сергеевна, за предложение, но я им не воспользуюсь. Всего хорошего.
Дверь резко распахивается, и Инга выходит. Меня не замечает, потому что я стою за ее спиной. Уверенными шагами она уходит. А я подхожу к окну и смотрю на улицу.
Ко входу подъезжает огромный черный внедорожник, из которого выходит мужик в возрасте. Он целует подошедшей Инге руку, открывает дверь и, придерживая за локоть, помогает ей сесть.
Внутри все разрывается к чертям. Нутро наизнанку выворачивает. Горечь ненависти затапливает.
Вот как она решила проблемы? С помощью очередного мужика, конечно же.
Становится мерзко от осознания того, как эта женщина кочует из постели в постель.
А еще появляется что-то новое, неизведанное. Ревность бьет больно, под дых. Хочется сорваться вниз и набить морду мужику. Эта женщина не принадлежит мне. Так какого хрена меня волнует, с кем она спит?!
Глава 9
Инга
— Как обстоят дела с выставкой?
— Продвигаются. Мы с охраной осмотрели помещение, оно полностью соответствует заявленным требованиям. С пожарной безопасностью также все в норме. Возникла небольшая заминка с сигнализацией, но картинная галерея обещала исправить все в кратчайшие сроки, — отчитываюсь. — Открытие выставки назначено через несколько недель. Так что, полагаю, пригласительные уже можно рассылать. К тому же галерея предложила услуги проверенного кейтеринга, с которым они сотрудничают уже долгое время.
— Инга, ты настоящее сокровище! — Степан Иванович хлопает по столу своими лапищами.
— Это моя работа, — пожимаю плечами. — Только я по-прежнему не уверена в том, что делаю. Сами понимаете — у меня совершенно нет опыта, вам следовало бы нанять настоящего профессионала.
— Перестань, — отмахивается. — Опыт — дело наживное, а вот вкус — нет. Так что я полностью уверен в своем выборе.
— Что ж, тогда продолжу работать, — собираю документы и поднимаюсь из кресла.
Веремеенко встает следом за мной.
— Инга, я бы хотел
