хватит. И да, можешь не приходить за добавкой. Только когда избавишься от плода. Избавишься - посажу на полное обеспечение. Нет - не обессудь, разбирайся со своими проблемами сама.
И я беру эти деньги, потому что понимаю, они мне нужны…
Жаль, что они закончились так быстро.
— Добрый день, Инга. Меня зовут Степан. Я бы хотел предложить вам работу, — произносит приятный мужской голос в телефонной трубке.
— Здравствуйте. Какую школу вы представляете?
— Скажем так… у меня частный заказ. Мы можем встретиться?
Напрягаюсь. Частный заказ? Что-то не нравится мне все это. Но мне нужны деньги, и я не могу отказывать, даже не выслушав.
— Да, конечно. Где вам будет удобно?
— Можете подъехать ко мне в офис. Либо встретимся в ресторане. Выбор за вами, — голос тяжелый, но красивый.
Ощущения, будто разговариваю с мужчиной явно старше себя. Что-то около сорока.
— Я подъеду в офис. Спасибо.
Собираюсь. Надеваю серые брюки и черную водолазку, волосы собираю в пучок. Минимум макияжа.
Руки трясутся.
После того приема прошло несколько дней, а я до сих пор не могу прийти в себя. Никогда в жизни меня настолько сильно не унижали. За что он так меня наказывает? Ведет себя со мной, будто я самая распутная женщина в мире!
А ведь после Никиты у меня был только один мужчина. Мы встречались несколько лет, но даже не съехались. Ринат вечно пребывал в разъездах, а я была погружена в сына.
Перед самым расставанием выяснилось, что Ринат ездил вовсе не в командировки, а к своей законной жене. И как он умудрялся пудрить нам обеим мозги более двух лет? Но как бы то ни было, даже в то время я не чувствовала себя так грязно.
Тогда, в туалете, после того как Никита оставил меня, я медленно умирала. Сползла на пол и ревела белугой. Мне потребовалось время и весь ресурс сил, чтобы подняться на ноги и уйти оттуда.
Трясу головой, сбивая морок, и отправляюсь к своему потенциальному работодателю. Добираюсь быстро, но перед стеклянными дверьми офиса останавливаюсь. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу.
Называю охране свою фамилию, меня пропускают. Далее спускается девушка и проводит меня через весь офис. Чем дальше мы идем, тем страшнее мне становится. Как я, обычная, в общем-то, заурядная художница попала сюда?
Вокруг стекло, куча техники и людей. Все снуют туда-сюда со стаканчиками кофе.
Девушка заводит меня в приемную. Она полностью отличается от остального офиса — много цветов, на стене висит шкура дикого зверя, на полу расстелен красный ковер.
Мое внимание привлекают картины. Некоторые из них кажутся мне знакомыми. Художники современные, но известные. Интересно, это репродукции или нет? Оригинал будет стоить баснословных денег. Засматриваюсь на произведения.
— Они великолепны, вы не находите? — звучит прямо у меня над ухом.
Дергаюсь и прикладываю руку к груди, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение.
— Простите, не хотел вас напугать, — мужчина напротив склоняет голову.
Да, я не ошиблась, он старше меня. Наверное, немного за сорок. Высокий, крепко сложенный. Широкие плечи, небольшой животик, характерный для его возраста. Волосы темные, взгляд будто прожигает насковзь.
— Я просто увлеклась, ничего страшного, — стараюсь говорить как можно более беспечно. — Скажите, это подлинники?
Мужчина мягко, скорее даже снисходительно, улыбается:
— Подделок не держим.
Вскидываю брови. Что ж. У этого мужчины очень много денег.
— Проходите, — манит меня в кабинет.
Тут все так же, как и в приемной, только ковры и картины явно подороже.
Рассаживаемся по местам. Он — в широкое кресло, обтянутое коричневой кожей. Я — на стандартный офисный стул. Секретарша приносит напитки.
— Меня зовут Веремеенко Степан Иванович.
— Очень приятно, — киваю. — Как меня зовут, вы знаете.
— Конечно, — отвечает с лукавым прищуром.
И вот вроде не делает ничего неприличного, но смотрит слишком уж откровенно.
— Итак? — выгибаю бровь.
— А вы не любите ходить вокруг да около, — добродушно смеется, хотя за всем этим явно что-то кроется.
— Предпочитаю сразу знать, с чем имею дело, — вежливо улыбаюсь.
— Что ж. У меня есть несколько полотен и фотографий. Художники и фотографы как знаменитые на весь мир, так и только начинающие звезды. Я коллекционер и просто ценитель прекрасного, — окидывает меня красноречивым взглядом. — Картинная галерея Artdeco уговорила меня выставляться у них. Я дал согласие, но только при одном условии: картинами будет распоряжаться мой человек.
— Отлично, — киваю. — Какова моя роль во всем этом?
Широко улыбается:
— Вы и будете моим человеком.
— Но… у меня же нет соответствующего опыта.
Что тут сказать? Все мегастранно.
— У вас есть нечто гораздо большее — вкус и талант. Мне достаточно этого, — пишет что-то на бумажке и протягивает мне: — Вот таким будет ваш гонорар. Тридцать процентов авансом, остальные семьдесят по завершении выставки, которая продлится немногим больше месяца.
Сумма впечатляющая. Тридцать процентов это прекрасно, но, к сожалению, этого недостаточно, чтобы закрыть все до единой наши потребности.
В любом случае предложение стоящее хотя бы потому, что преподаванием я никогда не заработаю столько.
— Я согласна, Степан Иванович, — выпаливаю, даже толком ничего не обдумав.
У мужчины загораются глаза. Он подходит и берет мою руку в свою, прикладывается к ней губами:
— Уверен, мы прекрасно поладим.
Киваю. Обсуждаем детали, после я прощаюсь и ухожу. Уже в дверях торможу, будто натыкаясь на невидимую стену. Оборачиваюсь:
— А кто вам посоветовал меня? — мда, а слона-то я и не приметила.
— О, это один мой очень хороший знакомый, который предпочел остаться инкогнито.
Киваю и ухожу, предчувствуя беду.
Глава 8
Никита
— Верните ее.
— Но позвольте, Никита Александрович! Разина уволена, трудовой договор с ней расторгнут.
Оттягиваю галстук, ослабляя давление на шею.
Ладно, признаю. Я погорячился. Прежде чем решать вопрос кардинально, стоило разобраться в проблеме. Но я был настолько ослеплен ненавистью и желанием отомстить, что вообще не думал, когда стоил условие директору художественной школы.
Мне было важно одно: избавить свою жизнь от Инги. Не видеть ее, не слышать. Вычеркнуть и забыть. Все.
После того как Алевтина Сергеевна сообщила мне об увольнении Разиной, я ликовал. Так тебе!
Эта радость длилась пару часов, а после пришло осознание того, что, возможно, ей нужны деньги и я подтолкнул
