— Этот рубанок все делает наперекор мне, коромысло ему в задницу! — восклицала пожилая упитанная женщина, спускавшаяся, торопливо перебирая ногами, вслед за Химерой. Видимо, это была жена хозяина. — Я говорила идиоту — не бери на постой этих варваров! А он что?! Впустил! Три дня — и куча побитой посуды! Не говоря уже о том, как они прошлой ночью коридор заблевали! А между прочим, все эти стаканы и графины… Половина из них еще до войны сделана! Они пережили атомную войну! Великую Смуту! И тут на тебе!
— Понимаю, сочувствую, скорблю, — монотонно и равнодушно кивала Химера в ответ.
Увидев нерешительно топчущихся у стойки привратника, которая сейчас пустовала, рейтаров, Химера воспряла духом — вот кто ее спасет от назойливой тетки.
— А, ребята! Наконец-то! Идем скорее! — Девушка пулей рванулась к выходу.
— Куда? — сделал удивленное лицо Полукров.
— Поужинаем. Тут через дорогу харчевня.
— Харчевня под названием «Харчевня»? — Ходокири покачал головой, глядя на вывеску над входом в низкое и широкое деревянное строение, манившее ароматом горячей еды.
— Ну да, — кивнула Химера с подчеркнутым удивлением. Дескать, а что тут такого?
— Дай угадаю. — Артем усмехнулся. — А эта деревня наверняка называется — Деревня.
— Нет. — Химера отрицательно мотнула головой. — Эта деревня называется Дорога.
— Черт возьми, не перестаю удивляться креативности местных жителей. Страшно представить, в каких муках они рождали столь витиеватые названия.
— Ладно, пошли уже, — недовольно фыркнула Химера и двинулась к двери, возвышавшейся над десятком широких и низких деревянных ступеней.
Едва троица переступила порог, как глазам предстала типичная для нынешних времен картина питейного заведения. Низкий потолок, множество восковых свечей (видимо, в этой общине своя, довольно большая пасека), просторный зал с деревянной отделкой, деревянные же столы, скамьи и стулья, дизайн которых особым изыском не отличался. Всюду развешаны пластиковые бутылки с водой как первичные средства на случай пожара. В противоположном конце зала на всю длину стены — барная стойка, за ней изобилие бутылок и консервных банок. Сбоку от стойки обшарпанный черный рояль, вместо ножки у него стопка кирпичей. С другого бока, на большой тумбе с виниловыми пластинками, ручной патефон для кручения этих самых пластинок. Оставалось только догадываться, где хозяева заведения раздобыли такие раритеты.
Посетителей в харчевне было примерно с дюжину, что для ее размеров совсем немного. Однако эти посетители сразу обратили на себя пристальное внимание рейтаров и вызвали серьезное беспокойство.
— Только не это, — нахмурился Павел. — Норды…
Все клиенты харчевни действительно являлись представителями этого клана. Хотя иногда их считали не просто кланом, а новой этнической формацией. Видимо, именно их присутствием объясняется отсутствие других посетителей. Похоже, сетуя на дурость своего мужа, впустившего на постой «варваров», хозяйка «Постоялого двора» имела в виду именно этих нордов.
О них рассказывали многое. И не последнее место в этих историях занимала молва о крутом нраве и чрезмерной буйности, присущим каждому норду.
У них была легкоузнаваемая внешность. Во-первых, длинные волосы, обычно до плеч. Очень часто можно увидеть на лице татуировку. Например, при помощи татуировок норды увеличивали себе брови, делая их широкими и вздернутыми к вискам, при этом тяжело нависающими над глазами. Взгляд такого человека казался особенно пристальным и грозным, это с учетом того, что норд сам по себе смотрел всегда пристально и грозно. Иногда на лбу красовался меч, вонзающийся в переносицу. Если из эфеса росли крылья, то это говорило о высоком статусе. Также практически все представители этого племени носили окладистые бороды и усы. Причем зачастую под носом усы сбривались, им давали расти по краям губ и свисать иногда ниже бороды.
Характерными были и одеяния нордов, больше похожие на доспехи. Особое внимание уделялось массивным наплечникам из армированной резины, обшитой кожей, либо из стальных пластин. Это придавало их облику, и без того внушающему тревогу, еще больше воинственности.
Вокруг двух самых больших столов в центре зала сидело двенадцать нордов, длинноволосых, на вид сущих великанов. В доспехах из кожи, резины и стали, по случаю зимы дополненных накидками из шкур зверей (обязательно хищных, ибо шкура травоядного являлась поводом для насмешек и вообще позором), в сапогах со стальными носами, кое у кого и с шипами на этих носах. В перчатках с обрезанными наполовину пальцами, со вшитыми стальными пластинами под рельеф костяшек, иногда с приваренными к пластинам шипами из автоматных пуль.
Норды очень любили поесть, что называется, от брюха и в питье не знали разумной меры. Именно сей факт из жизни данного племени иллюстрировали эти два стола, на которых практически не было свободного места. А манерой есть с ножа норды демонстрировали другую черту своего характера — беззаветную любовь к холодному оружию.
— Чего приуныли, мальчики? — усмехнулась Химера. — Спокойно заходим, садимся за свободный стол, благо их тут хватает, и ужинаем.
— Столик надобно поближе к выходу, — тихо произнес, почесав скулу, Павел.
— Что такое, Ходок? Али испугался могучий рейтар из «Волчьей стаи»? — Девушка прищурила единственный глаз и с насмешкой взглянула на Ходокири.
— Здравый смысл никто не отменял, крошка. Никто, кроме нордов.
Ближайший к выходу столик был занят. Все трое сели спиной ко входу и лицом к шумной компании рычащих, гогочущих и постоянно чокающихся железными кубками легендарных злых воителей.
Артем только теперь, слегка отойдя от первого всплеска тревоги, обратил внимание, что в помещении нет ни бармена, ни официанта.
— Так, а кто обслуживать-то нас будет? — проворчал он.
Очередная реплика, брошенная одним из нордов нарочито громко, вызвала сатанинский смех у его соплеменников, и они вдруг затянули песню. Да, петь норды тоже любили. Свои песни они называли балладами. Обычно в них подробно описывались кровавые схватки с сопутствующей расчлененкой и хрустом черепов. Либо норды воспевали некую воительницу, с которой обязательно вступали в половое сношение — тоже с подробностями, не терпящими никакого ханжества. Ну или просто пели про благородство и честь своего племени. И никто не решался сказать им, что стихи совсем не складные. Ведь никто не хотел, чтобы следующая баллада рассказывала о том, как ему проломили череп и выпустили кишки.
Пропев куплет о свободе и женщинах, которые покоряются нордам и не дают вкусить сей радости уродам, «варвары» снова налегли на еду, совершенно игнорируя только что вошедших. Хотя нет. Один чуть обернулся, бросил цепкий взгляд на Артема, Павла и Химеру. Даже слишком цепкий, с учетом уже выпитого. Затем взял со стола обглоданную кость и швырнул ее за стойку бара. Оттуда возник худощавый перепуганный молодой человек. Норд, кинувший в его сторону мосол, сжал кулак и, оттопырив большой палец, указал себе за плечо, на новых гостей.
