свечей. За окном вновь поднялся ветер. Стараясь не шуметь, он утаскивал за собой морозные снежинки потухшего в ночи снега. Звезды спрятались в тучах свалявшейся ваты, лишь изредка выглядывая из-за своего укрытия. Вся природа затихла, выжидая.
– Что вы, конечно, нет, – царь улыбнулся и подался вперед, – Но вы правы: я не буду сегодня утомлять вас делами. Вам и вашим спутникам прежде следует отдохнуть.
– Мы действительно устали с дороги, – расслабился Вортес, – Позвольте откланяться.
Буран кивнул, натянуто улыбнувшись. Вортес бросил в тарелку салфетку, которой вытер рот, и встал из-за стола. Скрежет отодвигаемого стула эхом прорезал ночную тишину. Остальные гости последовали его примеру, все вместе они вышли из комнаты вслед маленькой старушке-служанке.
Как только южане скрылись в коридоре, Буран поднялся со своего места. Он быстрыми шагами вышел в дверь слева, находившуюся напротив только что закрывшейся за пришельцами. Ноктис последовал за ним.
– Следите за ними, не выпускайте из виду, – приказным тоном говорил Буран капитану, – О каждом их действии докладывать лично мне.
Мужчины шли по неосвещенному коридору, их шаги гулко отдавались от каменных стен и пола.
– Простите, Ваше Величество, но почему вы не дали приказа взять их?
– Это не просто военный отряд, это наемники. Они обучены убивать, мы бы и глазом не успели моргнуть. Я не мог никого подвергать такой опасности. Будьте на стороже.
Весь дворец застыл, окутанный серой мглой тишины. Хозяева и слуги спали, мерно посапывая в своих кроватях. Их сны были тревожны, и ночь срывала с видений покрывала замутненного сознания. Небо очистилось, звезды ярко блистали в глубине холодной бесконечности.
Гесна и Солнце остались в столовой одни. Их пониженные голоса, поддавшись свежему дыханию бесконечной ночи, превратились в хрустальный отзвук реальности.
– Твои друзья, они… – улыбнулась царевна, замявшись.
– Несносны, – снисходительно кивнул Солнце, – Грубы и молчаливы, как необтесанное дерево. Я знаю.
– Я не это хотела сказать… Гости показались мне… интересными.
– Все в порядке, – успокоил ее царевич, – Зато они верны мне и всегда знают, что делают. Вортес спас мне жизнь однажды.
Гесна рассмеялась тому, как по-взрослому Солнце сказал это, будто прошла целая вечность после его отъезда. Юноша смутился, но тут же прыснул вслед за сестрой.
– Ты знаешь, они не похожи на послов, – вдруг посерьезнела девушка, – Я не раз встречала представителей других государств, но твои друзья сильно отличаются от них. Слишком рослые, слишком молчаливые, ни разу не похвалили Север, ни разу не похвалились Югом. Это… странно.
– Ну, – Солнце отвел глаза, – На самом деле посол – это я. Они тоже послы, честно! Но они моя группа, мои сопровождающие. Обучены разным вещам, чтобы защитить посланцев, меня.
– Мне очень стыдно, – продолжал царевич, – но султан подарил их мне. О, как это ужасно – дарить людей! Ты не представляешь, сколько там рабов. Но я не мог отказаться…
– В этом вся суть политики: идти на компромисс, – наставительно произнесла Гесна и улыбнулась: – Но теперь ты дома, и все хорошо.
– И мы обязательно наладим отношения с Югом! Султан очень хорошо меня принял, сказал, что тоже давно наблюдал за Севером, представляешь?
– Послушай, а кто эта девушка в твоем отряде? – вдруг перебила царевна брата.
– Ах, это Калори. Она… моя невеста.
Гесна шумно выдохнула от удивления. Ее брат, сущее дитя, – жених? Теперь Калори не казалась Гесне милой, и она придирчиво вспоминала черты незнакомки. Прямой нос, узкий подбородок, орлиные глаза, пытливо наблюдающие человеческие движения, – все это больше не привлекало царевну.
– Ты уедешь с ней? – спросила она, разрушив стеклянную стену затянувшегося молчания.
– Я люблю ее, – растерянно ответил Солнце и добавил обидчиво: – Я думал, ты порадуешься за меня.
Гесна отвела взгляд. В камине судорожно качался огонь, кидаясь от одной стены к другой. От него веяло жаром разыгравшихся поленьев, потрескавшихся черной коркой.
– Что важнее: семья или любовь? – вдруг спросила она, не отводя взгляда от шелкового пламени. Девушка помолчала еще немного, а затем подняла глаза на брата: – Семья. А потому поезжай… Север погубит тебя.
Солнце расцвел и кинулся обнимать сестру. Она улыбнулась в ответ, но глаза ее сделались печальными, блеснув в темноте неосвещенной огнем стороны.
Брат и сестра поговорили еще немного, но эти минуты не могли заполнить вечности прошедшей и предстоящей разлуки – тоскливого эха одинокой дороги.
А затем Север видел, как светлело небо и бледнели звезды, потухающие по мере того, как открывали глаза обитатели замка. Он всегда наблюдал этот бесконечный цикл – медленный восход солнца и его еще более медленный закат, как будто оно хотело наглядеться напоследок на этот мир, кинуть последний тревожный взгляд и упасть в бездну другой стороны вселенной.
Наутро шелест оживленных голосов наполнил комнаты дворца, летел по запутанным коридорам, ловил суетливых служанок с полотенцами в руках. Они чистили полы до блеска, готовили завтрак, раскрывали тяжелые занавески, скрывающие прозрачный свет наступившего дня, ухаживали за Морозом, слегшим с какой-то странной болезнью.
В этот день мужчина проснулся рано, весь в поту: его сны были слишком запутанны и зыбки, будто не сумевшие до конца порвать связь с реальным миром. Бывший царь лежал теперь беспрерывно в постели, не способный даже есть без посторонней помощи.
Легкий стук в дверь отвлек его от раздумий. Ослабшим голосом мужчина произнес: «Войдите!» и приподнялся на подушке. Появление в комнате его сына, Солнца, было для больного приятным сюрпризом.
– Когда ты приехал? – слабо улыбнулся он.
– Вчера, отец. Я скучал по тебе, – царевич кинулся к родителю и заключил его в объятия, стараясь не навредить страдающему.
– Я тоже мой сын, я тоже… Расскажи мне о своем путешествии.
– Юг – кладезь культуры, там по-настоящему красиво! Такие яркие цвета, что, кажется, сама природа не смогла бы придумать лучше. И жара, греющая душу. Она излечила меня, отец. Я теперь здоров, но… – Солнце замялся и потупил глаза.
– Что такое? – лицо Мороза было бледно, как будто в нем не осталось ни капли жизни.
– Я боюсь, что… Север вновь проникает в меня, забирая тепло Юга. Я встретил девушку. Она прекрасна! Я хочу жениться на ней. Благослови меня, отец.
– На женитьбу или на то, чтобы покинуть нас навсегда? – спросил Мороз, и внутри него все замерло. Как тяжело ему было слышать эти слова, полные наивного эгоизма оперившегося птенца! Неужели отец мог отпустить своего ребенка? Конечно, мог…
Солнце постоял немного в молчании, обдумывая ответ. Он знал, что его слова расстроят больного, но объясниться следовало сейчас.
– Наверное, мне нужно все сразу, – царевич неловко улыбнулся.
– Что ж, это твое решение… Я благословляю тебя, – ответил Мороз после короткой паузы.
