взглянул на хозяина. Глядя на этого толстого коротышку, он подумал о том, что не только художник его приукрасил, но и журналисты тоже постарались. На фото господин Привалов смотрелся массивно и внушительно. Сейчас же перед ним стоял низкорослый, тучный мужчина с большой лысиной. Но, когда тот заговорил, Илья весь сжался. Голос и сам тон, которым говорил господин Привалов, выдавали в нем человека сильного и безжалостного.
— Ну вот, видишь, Гена, как получается. Не доглядел ты. А ведь он мне нужен был живым.
Гена лишь удрученно молчал, опустив голову.
— Простите меня, Лев Игнатьевич, — испуганно оправдывался рыжий, — Не сдержался…
— Не сдержался, говоришь, Андрюша?
Привалов говорил спокойно, но в каждом слове слышались металлические нотки.
— Не сдержался, Андрюша, это, когда до толчка не добежал. А в твоем случае, это называется: «Я делаю всё, что хочу и, никто мне не указ». Тебя огорчил Игорь и, ты, сначала выследил и сдал его, а потом забил до смерти. А что будет, если я тебя чем-то расстрою? Пристрелишь меня? Или побежишь сдавать меня ментам или конкурентам, прихватив флешку с компроматом, который вы со своим дружком хакером нарыли в Томкином компе? А? Андрюша?
Видя как затравленно забегали глаза у рыжего, Илья понял, что слова хозяина попали в цель.
— Лев Игнатьевич… — дрожал всем телом рыжий, — Да я бы никогда…
Привалов взглянул поверх головы рыжего и обратился к державшему его детине:
— Уводи его, Сережа.
Тот, не слово не говоря, выволок брыкающегося и упирающегося рыжего за дверь.
Привалов развернулся к Гене и, Илья смог увидеть его лицо. На нем было выражение глубокой усталости и, только взгляд его был ясным, пронзительным и, даже агрессивным.
— Значит так, Гена, — обратился Привалов к шатену, — Сейчас говоришь парням, чтобы ехали к этому хакеру. Берете его и тащите к своему дружку. Потом выбиваете из них всю инфу, что эти сучата припрятали. Уничтожаете всё. И этих двоих в расход. А я пойду прилягу. Время уже седьмой час утра.
«Седьмой час! — подскочил Илья, — Времени совсем мало. Но оно есть! Надо что-то делать».
И как только мозг заработал, тело тут же отозвалось прострелом в затекшей руке. Илья вскрикнул, услышав женский писк.
— А, ты очнулась, дорогая, — посмотрел на нее Привалов и, уже обращаясь к Гене, сказал, — Тащи ее ко мне в кабинет. Пора это всё заканчивать.
***
Когда Гена, подхватив под руку, вел уже развязанного и еле переставляющего ноги Илью по коридору, тот заметил, что едва достает Гене до груди. «Мало того, что баба, — удрученно подумал Илья, — Еще и мелкая». Хотя господин Привалов, идущий впереди, был ненамного выше ее. Только чем это Илье поможет? Даже если они останутся с Приваловым один на один, то всё равно сработает тот факт, что тот мужчина, а она слабая женщина. Эх, если бы Илье сейчас его собственное тело, он бы еще пободался, даже с ними двумя. Сейчас же Илью могло спасти только чудо.
Гена завел Илью в просторный, роскошно уставленный кабинет и аккуратно усадил на стул рядом с широким столом. Такое великолепие Илья видел только на картинках. Помимо массивного дубового стола и презентабельного кресла в окружении книжных стеллажей, здесь был кожаный диван, ряд кресел и журнальный столик, вероятно, ручной работы. На полу лежал пушистый светлый ковер. Всё здесь дышало богатством и престижем.
— Свободен, — буркнул Привалов, обращаясь к Гене.
Тот молча кивнул и вышел из кабинета.
Как только за Геной закрылась дверь, Илья стал лихорадочно соображать, как первым начать разговор с Приваловым. Он объяснит ему, что произошла чудовищная ошибка, что Илья не имеет никакого отношения к их разборкам. И сейчас господин Привалов имеет все шансы лишить жизни абсолютно невинного человека. Он-то, в отличие от своих подчиненных, человек умный, должен понять. И только он открыл рот, как в голову стали приходить другие мысли. То-то и оно, что Привалов умный. А умный — значит верит в логику и факты, а не в мистическую ересь. Скорее всего Привалов решит, что тот над ним потешается и еще больше разозлиться. А Илья нутром чуял, что таких людей злить нельзя. Или, даже если хоть на минуту представить, что Привалов поверит в его слова. То всё равно грохнет. Илья сейчас слишком много узнал и, отпускать его не вариант. Поэтому Илья решил молчать, а дальше как «кривая выведет».
Привалов, тем временем, подошел к одному из стеллажей, нажал на какую-то книгу и, взору Илье предстал роскошный бар. От чего Илья вспомнил, что его давно уже мучает жажда.
— Что будешь пить, дорогая? — спросил Привалов, не поворачивая головы, — Ах, да… Ты же у нас теперь не дорогая, а простая дешевая подстилка, да еще и воровка.
Налив себе бокал коньяка, он вальяжно развалился в кресле и продолжил:
— Скажи мне, Тома, чего тебе не хватало? Ты ведь помнишь, из какого захолустья я тебя вытащил?
Продолжая говорить, Привалов отодвинул ящик стола, достал оттуда пистолет и демонстративно положил его перед собой.
— Помнишь, как ты со своим дипломом экономиста — международника, работала рядовым бухгалтером в заштатной конторке? А я тебя заметил, приблизил к себе, в дом пустил, в свою постель. Да что там в постель. Я пустил тебя в свой бизнес. А ты?
Привалов поднялся, подошел к Илье, взял того за лицо и, как-то по доброму заговорил:
— Ну, правда, Том, чего тебе нужно было? Я же с тебя пылинки сдувал, любое твое желание выполнял. Что? На смазливую морду повелась? На молодое тело? Чего молчишь? Храбришься? Или думаешь, что так мне дорога и, я тебя пожалею и отпущу с миром?
Тут он отвернулся и тихо сказал:
— А зря…
Вдруг Привалов, довольно резко для своих габаритов, развернулся и наотмашь ударил Илью по лицу с такой силой, что хрупкое женское тело не удержалось на стуле и рухнуло на ковер.
И тут произошла удивительная вещь. Вместе с болью к Илье пришло озарение. Какого черта он будет умирать здесь вместо этой Томы, когда у него есть своя ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ! У него растет сын! Его Димка! Ему нужен отец. Ему нужен пример для подражания. Не этот Ленкин новый хахаль, а настоящий отец. И Илья им станет! Для этого у него есть всё: молодость, здоровье, ум и, главное желание, желание вернуть свою жизнь. А за это нужно бороться. И свою борьбу он начнет сейчас. «Ну всё, злобный карапуз! — вытирая кровь с разбитой губы и с ненавистью глядя на Привалова, стал
