Книга Наглый роман - Ния Артурс

— Что? — Я заезжаю на подземную парковку больницы.

— Ты чуть не выложил все Максу.

Я отвожу взгляд.

Наступает тишина, пока она смотрит на меня, читая по моему виноватому выражению лица.

— Хадин.

— Прекрасная погода сегодня, не правда ли? — Я всматриваюсь в лобовое стекло. — Небо такое…

— Мы в подвале. Какую часть неба ты видишь отсюда?

Я отступаю. — Я заметил его по дороге.

— Хадин Майкл Маллиз.

— Это такой позор, что глобальное потепление может вскоре привести к вымиранию во всем мире. Мне действительно нравится эта планета.

— Я отодеру твои ногти ломиком.

Мои глаза расширяются.

— Скажи мне, что ты не проболтался Максу, — шипит она.

— Я не могу. Макс знает.

Ваня замирает. — Прости? — спрашиваю я.

— Я… — Мои глаза отводятся. — Я сказал ему.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что сказал ему?

— Он мой лучший друг. Как я мог не сказать ему?

— Макс мне ничего не говорил. — Ее глаза бегают туда-сюда, как будто она прокручивает в голове каждый разговор, который у нее был со Стинтоном за последние несколько недель.

— Я попросил его помалкивать. К тому же он знает, что ты не помнишь.

— Зачем ты ему рассказал? — в ужасе кричит она.

Потому что Макс более уравновешенный, чем я. Он предостерег меня от преследования Вани с требованием поговорить о Вегасе. Он убедил меня подождать, пока она сама не придет ко мне.

Что она и сделала.

Вроде того.

— Я не могу тебе поверить… — Вибрирующий телефон Вани спасает меня от того, что, я уверена, было бы нелестными замечаниями.

Она переводит сердитый взгляд на экран телефона. — Джунипер спрашивает, добралась ли я до больницы. — Она тычет в меня темным пальцем. — Мы поговорим об этом позже.

Я открываю дверцу машины и следую за ней.

Она резко оборачивается. — Что ты делаешь?

— Убеждаюсь, что ты действительно обратишься к врачу.

— Ты знаешь, как я близка к тому, чтобы затащить тебя на крышу и сбросить прямо сейчас?

Я пожимаю плечами. — Тогда хорошо, что я уже в больнице.

Она испускает вздох, который приберегают для учителей, попавших в безвыходное положение, или матерей, которые хотят отправить своих детей в школу-интернат и утопиться в вине.

— Делай, что хочешь. — Резко развернувшись, Ваня игнорирует меня и идет в больницу.

Победа.

Я лениво оглядываю ее сзади. Ее длинное цветастое платье ниспадает до земли и развевается на невидимом ветру. Ее бедра слегка покачиваются из стороны в сторону. Ее ноги идеальной формы торчат наружу. Это стильная одежда, которая украшала подиумы от Франции до Кореи.

Головы качаются, как у марионеток на веревочке, когда Ваня проходит мимо. Меня это не удивляет. В ней есть атмосфера, харизма кого-то важного. Кто-то, кто хорошо знает себя и гордится тем, кто он есть. Общество потратило так много времени, гадя на людей, которые не размером с палку. Когда кто-то вроде Вани выходит в мир с важным видом, уверенный в себе и непримиримый к своему телу и красоте, трудно отвести взгляд.

Ваня колеблется, когда мы добираемся до поста медсестры, и поглядывает на меня краем глаза, вероятно, прикидывая вероятность успеха, если она попытается сбежать.

Я скольжу позади нее, пока ее зад не касается моих штанов. Наклоняясь к ее уху, я шепчу: — Беги, и я оттащу тебя обратно. На этот раз через плечо.

Она напрягается и каким-то чудесным образом делает три маленьких шага к столу. — Здравствуйте, у меня назначена встреча с доктором Лесли.

— Минуточку.

Медсестра вводит свою информацию и отправляет нам заполнить анкету.

Стулья в приемной давят на спину, и мне приходится немного подвинуться, чтобы найти удобное положение. У игровой площадки сидит ребенок. Он возится с башней из строительных блоков и громко смеется, когда они падают.

Открывается дверь слева, и выходит темноволосая женщина с другим ребенком. Она зовет того, кто находится в игровой зоне, и он подбегает к ней, цепляясь за ее ноги, как будто она лучшая вещь после турбонаддува.

— Милый ребенок, — говорю я женщине, когда она проходит мимо.

Ее усталое выражение лица тут же преображается, и она гладит малыша по голове. — Благодарю вас. Их немного, но для меня они — целый мир. — Ее взгляд перемещается между мной и Ваней. — Вы двое?

Ваня напрягается.

— Нет, пока нет. — Я обнимаю Ваню.

— В будущем у вас двоих будут прекрасные дети. Я могу сказать.

Я улыбаюсь за нас обоих. — Спасибо.

Когда они уходят, Ваня толкает меня локтем. — Тебе это нравится.

Я беру ее за подбородок. — Ты думаешь, у нас будут красивые дети?

Ее глаза впиваются в меня, и она отворачивает подбородок. — У меня не будет ребенка от тебя. Или от кого-либо еще.

— Почему? Тебе не нравятся дети?

— Не то чтобы они мне не нравились. — Ваня размашисто подписывает свое имя на документе. — Дело в том, что они такие… непредсказуемые. Ты знаешь, сколько всего может пойти не так, когда от тебя зависит крошечное, беспомощное человеческое существо?

— Значит, ты не хочешь ребенка… потому что не можешь его контролировать?

Она сует мне планшет, ее взгляд суров. — Вероятность того, что у нас с тобой будет ребенок, ничтожно мала, так что нет смысла говорить об этом.

В этот момент появляется медсестра. — Мисс Бекфорд?

— Я здесь. — Ваня вскакивает со своего места.

— Я тоже.

Ваня ощетинивается, когда я иду за ней. — Тебе обязательно идти со мной?

— Да.

— Ты можешь просто подождать здесь. Ты видишь дверь. Ты узнаешь, если я сбегу.

— Неа, — говорю я, надеясь, что это положит конец ее разговору. Я ни за что не упущу ее из виду, иначе она, вероятно, найдет способ влезть в окно и спуститься на землю.

— Прямо здесь, — говорит медсестра, указывая на кабинет.

— Спасибо. — Я открываю дверь Ване.

Она бросает на меня взгляд, полный смерти, и крадется за мной, оставляя шлейф своих духов, чтобы я мог пройти.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем присоединиться к ней внутри. Комната небольшая, но ярко освещенная. На письменном столе лежат модели кишечника и почек. Стены украшают медицинские справки в рамках.

Кресло врача пустует.

Как будто она знает, о чем я думаю, медсестра просовывает голову в дверь. — Доктор Лесли вернется через минуту.

— Спасибо. — Я подмигиваю ей.

Она хихикает.

Ваня так сильно закатывает глаза, что я удивляюсь, как ее глазные яблоки не выскакивают и не начинают подпрыгивать на земле.

— Ты просто ничего не можешь с собой поделать, не так ли?

— Ты ревнуешь? — Я кладу руку на спинку ее стула. — Жена?

Она толкает мою руку так сильно, что я почти уверен, что вывихнул плечевой сустав.

— Ой! — Я