где же?!? — Изумилась она.
Мне даже казалось, что пятно где-то под кожей. Но разве такое бывает?
— Вот. — Показала я пальцем.
Она посмотрела на себя и подняла на меня голову:
— У меня там рак.
— Что? — Переспросила я, потому что, мне показалось, я услышала неправильно.
— Рак груди.
— Не поняла.
— Пятна нет. Но там, где ты показываешь — опухоль.
— Да? Извини, пожалуйста.
Я полежала немного, и вдруг до меня дошло, что у меня ведь тоже такое пятно. И я лежу с ней в одной палате. В одном отделении.
Тогда я пригляделась к больным в палате. Они все светились такими черными пятнами. Я спросила у соседки по койке, видит ли она эти пятна, надеясь, что это просто дурацкое совпадение, но она сказала, что ничего не видит.
Одним словом, у меня нашли злокачественную опухоль клеток мозга. Она разрасталась необычайно быстро, несвойственно ей. Боли в голове и видения были, скорее всего, результатом ее быстрого прогрессирования. И мне сказали, что не далек час моей кончины.
Я не буду уделять много места, описывая насколько плохо мне было в те два месяца, которые я лечилась и одновременно гробила себя. Все равно это не понять тому, кто не сталкивался лицом к лицу со смертью. Я постоянно находилась в страхе. Я прогнала Виталия и плохо обращалась с дядей Женей. Я ходила по улицам, и меня обгоняли люди, усыпанные черными пятнышками и пятнами. Я могла видеть, кто чем болен. Я могла судить, здоров человек или нет. Я видела их всех. Как будто насквозь. На место видений пришли эти пятна. Черные и посветлее. Я медленно умирала. Боли в голове становились все сильнее и невыносимее. Иногда хотелось избавиться от головы. Ничего не помогало. Это была не хандра, не сплин. Это была паника.
Я больше не ездила к деду Грише. Я забыла о нем. Черт возьми, мне хотелось отдать все за свою жизнь, и его, и деньги, и фирму — все, чтобы только еще пожить. Насколько реально я представила себе смерть. И если бы тогда явился Сатана, я бы отдала ему свою душу.
Два месяца я провела в истерике. У меня не осталось больше нервов. Я поступала эгоистично. Я думала, что плохо только мне.
Я не знаю, что вывело меня из этого состояния. Может быть, я посмотрела на все по-другому, когда однажды скончалась та девушка, уже успевшая мне стать подругой, — та самая соседка по палате. Это произошло через два месяца после нашего знакомства. Она стоически перенесла последние боли, не издала даже звука, только глубоко выдохнула. И все. Так сильна она была внутренне! И своей силой, может быть, заразила меня…
Тогда я заперлась в своей комнате и, упав на коленки, попросила Бога простить меня и дать мне немного времени.
Что-то внутри говорило, что он меня слышит. И я почувствовала, что он внял моей молитве. Я не знала, как мне помочь людям с моим даром, но точно поняла, что именно это имел в виду тот самый ангел. ОН уже тогда все предвидел. Уже тогда ОН знал, что я поверю в Него.
Набравшись сил, я выбежала из дома и поехала в магазин, где как прежде накупила всего-всего и побольше! Я вновь почувствовала радость оттого, что возвратилась! Схватила пакеты и позвонила в знакомую дверь.
Ее открыла незнакомая женщина, чуть полная, с ребенком на руках. Он потянулся ко мне. Она спросила:
— Вам кого?
Я чуть заглянула внутрь.
— Я социальный работник. Мне нужен деда Гриша.
— А его нет.
— А где он?
— Его больше нет. Он умер.
— Как?!?
Она покачала ребенка и вытерла ему слюни.
— Сердце.
— Давно?
— Месяц назад. А вы Кристина?
— Да.
— Он звонил в вашу организацию. Хотел вас найти. Будто чувствовал свою кончину. Да как же найдешь по одному имени.
Я повернулась и вышла. Она стала закрывать дверь, но я спросила:
— А где он похоронен?
Она указала мне точное место.
Я повернулась и ушла.
В тот день я поехала на его могилу. Там под могильной плитой чувствовалось, что он рад мне. Я вынула пакеты и положила их вместо цветов:
— Прости меня, я была так эгоистична! Отец, слышишь, ты всегда звал меня дочкой, позволь, я назову тебя отцом. В последний раз. Я не уберегла тебя! Я должна была помнить о тебе. Я прошу прощения. Это моя вина! Это не сердце, это — я. Я — причина твоей смерти. Я никогда не прощу себя.
Яблоки вывалились из пакетов и раскатились по сторонам. Сзади меня окрикнул сторож:
— Женщина, нельзя сорить. Уберите яблоки.
Я ответила:
— Это не яблоки. Это мои грехи.
Он молча ушел, а я уткнулась лицом в землю и отключилась.
Потом был месяц. Месяц, который я пыталась помочь людям. Они приходили ко мне, и я говорила им, где вижу черные пятнышки. Где зарождается у них болезнь.
Я попросила прощения у всех, кто когда-либо был со мной рядом. Виталя вновь был со мной, дядя Женя тоже.
Начало октября. Меня не стало. Я ушла к своим родителям, дедушке Грише, подруге. К тем, кто меня любил.
