Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Тетя Катя, не глядя, воткнула в розетку вилку электрочайника, пошарила в столе и достала открытую коробочку шоколадных конфет.
– Вот, сейчас мы с тобой чайку попьем, да?! Что случилось-то, красавица? Со своим, что ль, разругалась?
Она подсела ближе к Ладе, присмотрелась к ней, почему-то понюхала воздух.
– Я уж подумала, что ты после великой пьянки!
– Я не пью. – Лада оторвала взгляд от журнала. – Но мне плохо. Так плохо, что даже не сказать.
– А ты скажи! Я все пойму! У меня дочка почти такая же, как ты. Чуть помладше. Я все понимаю, что с вами происходит! – Тетя Катя достала две чашки с блюдцами и крошечный заварной чайничек. – Я чаек свежий час назад заварила! Смотри, какой красный! И душистый! Индийский. Вот, давай пей, потом поговорим.
Все-таки северные люди – совсем другие люди, не обычные граждане. Они могут быть дурными, когда дело касается войны соседской, и выпить могут так, что небу тошно, но, когда речь идет о тонких материях, умеют проявить чуткость душевную, невесть откуда берущуюся в грубых и открытых натурах.
Лада и чай допить не успела, как рассказала под него свою печальную историю. Даже всплакнула накоротке, вспомнив беспомощного больного Димку.
– Доктор заболел… – задумчиво сказала тетя Катя, грея руки о чашку с чаем. Потом придвинула к себе телефон, набрала номер и, дождавшись соединения, прочирикала: – Римма?! Римуся, это Катюня! Узнала!!! Ты ж моя рыбка! Римуся, тут дело такое…
В течение пяти минут она рассказывала незнакомой Римусе историю «одной хорошей девочки из Ленинграда, которая приехала к своему мужу-солдатику», и с подробностями про Димку, про доктора, который так некстати заболел.
Потом какое-то время она слушала, поддакивала, улыбалась очень хорошо и, наконец, щелкнула авторучкой, которую вертела в руках, и записала на обложке журнала телефон и имя – Люба.
– Спасибо, Римуся! Спасибо! И от меня, и от девочки этой, из Ленинграда! – Она опустила трубку на рычаг телефонного аппарата. – Мир не без добрых людей, моя хорошая. Вот сейчас сделаем звоночек этой самой Любе, и проведет она тебя в детское отделение к сыночку твоему Димочке!
Уже через десять минут закрутилась такая карусель, что Лада не успевала следить за телефонными звонками, разговорами. Она только держала наготове авторучку и, когда надо, записывала на обложке старого журнала то, что ей говорила добрая тетя Катя – простая северная женщина, дежурная по этажу из гостиницы «Оазис», она же по совместительству горничная.
– Все, Ладушка, подхватывайся и беги в больницу! – Катя посмотрела на часы. – Ровно через двадцать минут у главного входа тебя встретит сестричка Люба, вынесет тебе халатик и проведет в отделение.
– А как мне расплатиться с ней? – краснея, спросила Лада.
– Что-о-о-о-о?! «Расплатиться»! Скажешь тоже! Это вы там, в больших городах, за добрые дела, от души сделанные, привыкли «расплачиваться», а мы тут иначе живем, проще. Не думай ни о какой плате, беги быстро!
И она побежала. И через двадцать минут пунктуальная Люба выпорхнула на крыльцо.
– Вы – Лада? – спросила она, улыбаясь дружелюбно. – Пойдемте скорее! Шубу снимайте, в гардероб! Вот вам халатик. Эх, тапочки бы надо… Ну да ладно!
На них никто не обращал внимания, и Лада успокоилась, хотя внутри у нее все тряслось, будто она совершала какое-то преступление.
Они поднялись на второй этаж, прошли полутемным длинным коридором и оказались в детском отделении. Лада узнала высокую дверь с мелкой расстекловкой, за которую ее не пустила злая нянька.
– Вот палата номер три, ты потихоньку зайди туда, а я сейчас найду врача!
Люба убежала дальше по коридору, а Лада с опаской приоткрыла двери. Палата была большой и какой-то пустынной, наверное, из-за того, что в помещении были высоченные потолки, окна и двери, а кроватки стояли детские, с веревочными сетками, натянутыми на металлические прутья.
Сначала Ладе показалось, что палата совсем пустая. Она хотела уже идти искать Любу и доктора, как услышала тихое всхлипывание где-то в углу. Она вытянула шею, пытаясь рассмотреть того, кто издавал жалобные звуки, и в этот момент ее резко дернули сзади за руку:
– А ну-ка, кто это тут хозяйничает?!
Санитарка. Та самая, злая. А может, и другая, но тоже не из добрых. Это явно исключения из отзывчивых и доброжелательных северных людей.
– Что тут потеряли-то, а?! У нас тут карантин, между прочим!
Тетка, оглушительно пахнущая хлоркой, в не очень свежем халате с пятнами, вцепилась в руку Лады и перекрыла ей путь в детскую палату номер три.
Шум у дверей привлек того невидимого, кто всхлипывал в палате, и в последний момент Лада краем глаза увидела Димку. Он встал в кроватке, зареванный, в сырых с желтыми разводами ползунках неопределенно-голубого больничного цвета, в казенной распашонке с оборванными пуговками. Маленький ничейный ребенок, брошенный всеми, никому не нужный…
Он увидел Ладу, узнал ее и зарыдал во весь голос. Ей показалось, что еще мгновение – и она упадет в обморок. Он тянул к ней ручки, а ее буквально отрывала от двери нянька, и было понятно, что Лада проиграет ей в этой борьбе…
Она уступила и отступила, она побежала по полутемному коридору к выходу, а в ответ ей больничный страж порядка кричала какие-то обидные слова вроде «ходют тут всякие!».
Лада сразу поняла, что силой ей эту цитадель не взять. Хорошо бы танк завести, который на постаменте у гостиницы грустит! Да подъехать на нем к этой тюрьме, да покачать дулом перед окном главврача! Черт! И где тот муж, который должен, как нормальный солдат, заступиться за нее, женщину, и за ее ребенка. И между прочим, за своего тоже! Нету этого мужа! Все сама! Все одна!
Лада прилетела в гостиницу, покидала в сумку теплые Димкины вещи. Только вместо шубки взяла толстое ватное одеяло и большой пуховый платок, чтобы проще было одевать ребенка.
Через полчаса она снова была в больнице, но уже с планом в голове. Наученная горьким опытом, она была осторожна, как никогда. Как волчица, которая готовится перетащить тайно своего волчонка из ставшей опасной норы в другое укрытие. Она улыбнулась гардеробщице, которая узнала ее. Гардеробщица улыбнулась ей в ответ и приняла не только шубу, но и большую сумку, хоть по правилам такие громоздкие вещи не принимались.
– Я поставлю сумочку вот тут в углу, можно? Я ненадолго!
– Да ставьте! Задвиньте только подальше, чтоб не видно было.
В следующую минуту Лада уже бежала по полутемному коридору в детское отделение, а добравшись до него, остановилась, прислушалась. Было тихо. Она на цыпочках подошла к двери палаты номер три, и в этот момент услышала, как где-то совсем близко звякнуло ведро. Лада на цыпочках отступила за угол и в тот же момент увидела няньку, которая с трудом выбралась из узкого дверного проема, – наверное, там был туалет или душевая. Нянька была с ведром, наполненным водой и шваброй, за которой тащилась влажная тряпка, оставляя за собой сырой след.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
