только ночью. Я даже не ожидал, что он зацветет у меня, да еще в это время года. Чудо, Елена Петровна, да?..
— Семен Владимирович! — рассердилась она. — Я-то думала… а вы… а у вас…
Кашин словно не заметил ее возмущения.
— Это мне как подарок, правда? Подарок к Новому году.
— До Нового года еще две недели, — хмуро заметила Алена, разглядывая колючую мочалку, к которой прижимались плотные беловатые бутоны, кстати, довольно крупные. — Они хоть пахнут?
— О-о! — застонал Кашин (Алена так и не поняла, являлся ли его стон подтверждением ее вопроса). — Это чудо!
Алена вздохнула.
— Вы завтракали, Елена Петровна? Давайте пить чай… — Кашин потянул ее своей цепкой лапкой к столу, заставил сесть.
У него уже и чай был заварен, и положен на блюдечко покупной джем из красной смородины, и лимон нарезан… Старик поставил перед Аленой чашку, сел напротив.
— Ну-с, командуйте, — любезно предложил он. Алена, подавив сокрушенный вздох, принялась разливать чай. «В следующий раз принесу ему пряников или зефир… он любит сладкое». — Вообще говоря, слово «кактус» пришло из Греции, — сказал он, глядя на Алену своими узко посаженными глазками.
— Серьезно?
— Да. В Древней Элладе так называлось какое-то колючее растение, ученые считают, что это мог быть репейник или артишок. А в 1737 году Линней, по праву называемый родоначальником современной системы ботанической классификации, впервые применил это слово, изменив на латинский лад его написание.
Чай у Кашина был какой-то особенный, с сильным цветочным ароматом. Алена подозревала, что старик бросает в заварку засушенные соцветия своих любимцев, но спросить об этом не решалась.
— А вообще я, как переводчик, всегда настаиваю на том, что растения должны называться строго латинскими терминами, иначе происходит путаница, так как одно слово можно перевести в нескольких вариантах. Например, лейкотриха, — с увлечением произнес он (Алена поежилась). — Разве трудно запомнить это название?.. Так вот, лейкотриха переводится как белоколючковая, беловолосая, беловолосистая, белоигловая, белощетинковая… Хотя на самом деле все просто, достаточно запомнить: «лейкос» — значит белый, а «трихос» — волосы. И все!
— А вообще сложно разводить кактусы? — вежливо спросила Алена. — И что для этого надо?
— О, в этом нет ничего особенно сложного! — просиял Кашин, обнажив идеально ровные зубы, слишком идеальные для настоящих. — Перво-наперво, Елена Петровна, если вы решите разводить их, то купите себе пинцет.
— Зачем?
— Затем, чтобы вытаскивать из себя колючки! — захихикал старик. — Попробуйте джем, Лина только вчера его принесла…
И Кашин пустился в долгий и подробный рассказ о разновидностях кактусов.
— …заблуждение считать их жителями только пустынь, на самом деле они растут и в тропических лесах, и на травянистых равнинах, в горах и даже на морском побережье — так называемые мелокактусы.
Алена вспомнила, как три года назад они с Алешей ездили в Испанию, и на мгновение даже ощутила холодок морских брызг у лица. Как было хорошо тогда, легко и просто… Казалось, они смогут прожить друг с другом хоть тысячу лет, и даже этого будет мало. «Ты мне никогда не надоешь, не разонравишься, — сказал ей как-то Алеша, когда они вечером пили местное вино у себя в номере, сидя у открытого окна. — Ты очень славная, ты сама — как музыка».
Она тогда чуть не заплакала от восторга, от какого-то беспредельного, мучительного счастья — ведь Алена и в самом деле тогда слышала в себе музыку. Да, тогда у нее в ушах звучала мелодия, такая прекрасная и, главное, неизвестная — потому что она эту мелодию не слышала еще нигде и никогда.
И сейчас, сидя напротив Кашина, который как раз добрался до того, как правильно окоренять черенки у кактусов, Алена вдруг попыталась вспомнить эту мелодию.
Пальцы ее, лежавшие на столе, зашевелились, прикасаясь подушечками к холодному пластику, словно под ними была клавиатура.
— …так вот, если не соблюдать это условие, то после высадки в грунт растение гораздо медленнее трогается в рост. Но самое главное — срезать черенки и снимать «детки» надо только весной или в начале лета! Это уж как дважды два…
Господи, как глупо они расстались! Алеша был, наверное, не в духе, он сказал — «нам надо расстаться», а Алена, вместо того чтобы разобраться во всем, сбежала, кипя от обиды.
Она разозлилась на Алешу, потому что была уверена — он должен всегда воспринимать ее как воплощенную гармонию, он не имеет права быть недовольным ею.
«Какая дура… Нет, теперь уж поздно, теперь ничего не исправишь! Может быть, позвонить ему? А зачем? Наверняка у него уже кто-нибудь есть, мужчины никогда не бывают одинокими…» — мелькнула злая мысль.
— …раз уж вам так интересно, Елена Петровна, то я вам сейчас подарю опунцию. Опунцию Бергера, если быть точнее, — так полностью звучит ее название…
И не успела Алена опомниться, как Семен Владимирович поставил перед ней горшок с растением, которое напоминало человечка с угрожающе растопыренными руками. Алена немного подалась назад от длинных колючек, вспомнив некстати, что пинцета-то у нее дома, кажется, нет…
— Спасибо, Семен Владимирович, но я не уверена, что справлюсь, — растерянно пробормотала она.
— О, это проще простого, я вам все объясню! — взмахнул тонкими ручками Кашин. — Между прочим, я очень ценю людей, которые не подавляют окружающих своей самоуверенностью. Вы честно признались в своих сомнениях. А взять, например, Кирилла Глебовича Лигайо…
Алена вздрогнула и попыталась встать.
— Нет-нет, вы сидите, теперь я буду за вами ухаживать. — Кашин теперь уже сам подлил ей чаю. — Мы учились вместе с Кириллом Глебовичем, и еще тогда он любил брать на себя непосильные задачи. Вы в курсе, Елена Петровна, что он погубил Франсуа Валло?
— Что? Он убил его? — несколько нервно спросила Алена. «Сейчас скажу, что мне некогда. Встану и уйду. Ну сколько можно! Теперь оказалось, что этот Лигайо еще и уголовник… Кактус якобы забуду».
— А вы, например, знаете, кто такой Франсуа Валло? — зловеще спросил Кашин.
— Нет, — честно ответила Алена, потихоньку отодвигаясь от стола.
— Вот! — закричал Кашин, подняв вверх тонкий кривой палец. — А если бы не Кирилл Глебович, то Валло бы сейчас вся Россия знала! Вы слышали про Рембо, Верлена, Аполлинера?
— Про них слышала, — пробормотала Алена. В самом деле, довольно знакомые имена, поэты они были, что ли…
— Кирилл Глебович своим переводом убил Франсуа Валло. А если бы перевод доверили мне, то ничего подобного бы не произошло…
— Семен Владимирович, мне пора! — закричала Алена. — Спасибо, спасибо за все…
— А опунция? — спохватился Кашин. — Вы ее забыли! Сейчас я вам газетку дам, чтобы вы, значит, руки не накололи, пока несете ее…
Он выдвинул широкий ящик и зашуршал
