мне в голову камнем и попал в ухо.
«Пощады просят только слабаки», – помню слова матери и потому не смею просить их остановиться.
Мне страшно, страх заставляет испуганно закрыть глаза и быстро дышать. Хочется, чтобы все скорее закончилось, но оно всё не кончается. Зато я чувствую жизнь, живую энергию, как ее мама называет. Эта энергия исходит не от малышни, а от совсем другой толпы. Они открывают ворота изнутри своими костлявыми пальцами. Скелеты, не те, что у нас дома, другие. Пожолклые, старые, в рваной одежде. Но не только они здесь, есть и более свежие мертвецы.
– Бабушка? – испугано шепчет девчонка в странном наряде.
Самый «свежий» мертвец открывает калитку, это пожилая женщина в платке и темном платье протягивает руки к девочке. На ее маленьком лице появляется настоящий испуг, да и не только на ее.
– Бежим! Спасайтесь, кто может! Некромант! – кричат дети невпопад. Некоторые из них так быстро бежали, что скатились с горки, а затем побежали дальше в деревню и все это под мой смех. Раз уж моя мать страшно смеется то и я должен, ведь я все-таки страшный некромант! И плевать мне, что еле живой! Что кровь хлещет из носа и все болит, главное – это ощущение силы и то, что меня боятся! Вот это круто, а не те глупые тренировки, о которых говорит мне мама. То не делай, туда не ходи, это не взрывай… плевать! Теперь я знаю, как мне стать крутым!
Мой восторг не прекращается даже тогда, когда та самая бабулька берет меня за руку и пытается укусить. Отмахиваюсь от нее, не особо понимая, почему мои же трупы обступили меня со всех сторон. Мой страшный смех сам по себе переходит в крик, когда один из скелетов пытается содрать с меня кожу с мясом.
– Игнарешнар! – слышу злой мамин крик и мечтаю спрятаться за трупами, чтобы она меня не нашла.
Закрываю руками голову, потому что вслед за маминым криком идет громадная волна огня, которая сбивает всех оживших мертвецов и сжигает их полностью.
– Что я тебе ради дохлых эльфов говорила, сын? НЕ ПОДНИМАТЬ МЕРТВЫХ! Сколько раз я тебе это говорила? Ну хотя бы в этом месяце? Вспомни! – раскричалась матушка, пока я думал, как мне сбежать от нее.
– Не знаю, может два? – бросаю наугад, чтобы она не заметила, как готовлюсь уползти куда подальше.
– Двенадцать! Двенадцать раз, сын! Мало того, что ты зверьков всяких поднимаешь, так теперь все деревенское кладбище поднял! Что я скажу родным этих людей? Я уничтожила их родственников, потому что мой сын дурью маялся? Ты хоть понимаешь, что теперь из-за этого будет?
– Внеочередной парад под стенами замка? – предполагаю, поднявшись и вжав голову в плечи.
– Парад? Это так называешь их ежегодную попытку поджечь наш дом? – фыркает зло женщина, уперев руки в бока.
Мама говорит, что настоящий некромант должен ходить в плаще, весь в черном, но сама предпочитает зеленый цвет нашего огня. Он повсюду в нашем доме, да и в нашей одежде.
– Но у них же ни разу не получилось! – говорю с улыбкой и немного гордо. Все-таки бросаться в них шариками с водой – одно из любимых моих развлечений. Тот день, когда они нападают, у меня в календаре отмечен как праздник.
– Какая разница, подумай, что вообще значит этот факт! Мало ли что этим тупицам взбредет в голову в следующий раз? Может им удастся придумать нормальный план по нашему истреблению.
– Но так ведь даже лучше, какая им разница лежат кости их родных под землей, или стали пеплом и разлетелись? Если нет, то зачем было закапывать своих родных? Оставили бы дома, как мы поступили с Косточкой.
Косточка – наша собака, когда была живой, я ее обожал. Когда умерла от старости, я тоже обожаю, просто слегка побаиваюсь.
– Им важно не это, а то, что ты нарушил покой их родных.
– Какой покой, они же умерли?! Им и так все равно! – возмущаюсь, пока мама берет меня за руку и ведет к нашей карете. Обычной, между прочим, просто заправленной скелетами лошадей.
Мама вздыхает, садясь вместе со мной на бархатное сиденье и глядя мне в глаза.
– Когда ты повзрослеешь, обязательно появится кто-то, настолько важный для тебя, что ты не сможешь без него жить, вот только тогда тебе захочется знать, что он всегда в безопасности. Даже после смерти.
Смотрю на нее скептически.
– Мам, я ничего не понял, в твоих словах слишком много требований. Давай я сделаю только первое из них – выросту? – предлагаю ей с улыбкой.
Мама отвечает мне на это тоже улыбкой и гладит по волосам. К этому моменту все мои раны уже зажили и исчезли, в отличие от памяти.
– Жду не дождусь, может хоть тогда, ты перестанешь делать глупости.
***
Машина мчится по улицам города, виды за окном совсем не трогают мою душу. Повсюду плакаты террориста номер один, но они даже не вызывают у меня улыбку. Пустота внутри отдает снова мерзким звуком, от которого ноет в висках. Болит голова и что-то внутри колется, словно там зашили колючий кактус.
Сбежала с эльфом? С тем самым эльфом?!
Колется там, где сердце. Вспыхивает правая рука, я смотрю на огонь, он слегка успокаивает меня. Тушу огонь, сжав руку в кулак, пламя вспыхивает сильнее, а затем гаснет.
– Тебе не стоит так горячиться, – говорит, сидящий на соседнем сиденье голос разума.
– Я не горячусь, – отвечаю несколько резковато, явно понимая, что это ложь.
Поворачиваюсь к истерично хихикнувшему попутчику. Сидит расслабленно, попивает из бокала, похоже, новая должность добавляет ему наглости пить не со мной, а при мне. Ладно, воспользуюсь этим моментом, чтобы получить от него то, что хочу.
– Объяви…
– Нет! – резко вскрикивает Серж, разлив какую-то жидкость. – Никакой войны с Западным лесом!
– Наместник, – шиплю сквозь зубы, как издевательство, – а не слишком ли вы стали уверены в себе? Это я тебя поставил на должность, думаешь не смогу с нее снять?
– Чтобы объявить войну эльфам? Из-за страшной бабы? Ты вообще в своем уме?! – кричит Серж в порыве злости.
Нам обоим нужна минута, чтобы остановить желание разбить друг другу лицо.
– Она не страшная.
– Страшная, если рискнула пойти против тебя. К тому же полностью не в себе,
