с будущим без нее, это казалось такой мелочью.
— С ней все будет в порядке. Если она не будет слишком много болтать, он не причинит ей вреда, — сказала Ольга таким тоном, который должен был утешить, но он возымел прямо противоположный эффект.
— И ты веришь, что она не будет слишком много болтать? — спросил я экономку.
Она крепко сцепила руки и теперь медленно и методично заламывала пальцы.
— Ты беспокоишься о ней? Так значит, она и тебе забралась под кожу.
Ольга нахмурилась и тряхнула головой.
— Нет. Забота о ней — моя работа, и она… обаятельная, — закончила она, подыскивая подходящее слово.
— Да, это такая.
Пожилая дама шокировала меня, положив свою сильную, мясистую руку поверх моей.
— С ней все будет хорошо. Она сильнее, чем кажется, и знает, что Вы найдете ее.
— Думаешь, она это знает?
Этот вопрос я задавал себе сотни раз. Что творилось в голове Молли? Была ли она уверена в моей способности найти ее? Ждала ли она меня? И что хуже всего… винила ли она меня во всем этом?
— Конечно, она знает. Вы — Кирилл Викторович Чернов. Никто не сможет долго скрываться от Вас.
— Я ценю вотум доверия, но открою тебе секрет: я всего лишь обычный человек.
Ольга сморщила нос, как будто ей была неприятна такая скромная оценка человека, которого она считала супергероем.
— Не совсем обычный. Вы — мужчина, который любит ее… Это делает Вас сильнее всех остальных.
У меня не нашлось слов для опровержения. Это была правда. Я любил Молли, и всегда буду любить.
Я начал отвечать, когда мой телефон засветился и завибрировал на столе.
— Slyshayu, — тут же ответил я. Николай мог потребовать выкуп. Если бы он сказал мне приехать и обменять себя на Мэллори, я бы сделал это, не задумываясь.
— Кирилл? Кирилл Чернов? Это София Де Санктис.
Я встретился с Софией в том же месте, где мы ужинали с нашими отцами. Она выглядела уставшей, когда заказывала суп и устраивалась в кресле. Ее макияж также был заметно плотным.
— Что случилось? — Спросил я, запихивая в себя немного макарон, чтобы заполнить гложущую пустоту в животе. Я потерял счет тому, когда ел в последний раз.
Она вопросительно подняла бровь. Я жестом указал на ее лицо, и София покраснела.
— Ничего. Несчастный случай дома, — пробормотала она. — К тому же я хотела поговорить с тобой не поэтому. Я подумала, тебе следует знать, что мой отец не в восторге от задержки с помолвкой. Не знаю, планируешь ли ты еще найти выход из положения для нас обоих, но времени мало. Возможно, уже слишком поздно, чтобы сделать это без последствий.
— Я выдержу любые последствия, которые обрушатся на меня. Не беспокойся об этом.
— Возможно, они обрушатся не только на тебя. — Она испустила дрожащий вздох, и та часть меня, которая способна испытывать жалость к сломленным женщинам, содрогнулась. — Антонио считает, что это моя вина, если я не могу найти мужа.
Я стукнул кулаком по столу с такой силой, что столовые приборы подпрыгнули.
— Blyat! — Я мрачно выругался. — Что, черт возьми, не так с твоим отцом и моим? — пробормотал, пытаясь успокоить свое расшатанное самообладание. — Это моя вина. Я слишком долго ждал. Я отвлекся и не хотел раскачивать лодку раньше времени, а теперь все летит к чертям.
— Мы могли бы пройти через это, — тихо сказала София. — Я знаю, что у тебя есть кто-то еще. Все в порядке. Я не возражаю. Мы могли бы пройти через это, чтобы…
Она замолчала и взяла себя в руки, но не раньше, чем слеза скатилась из ее глаза и проложила дорожку сквозь толстый слой макияжа, обнажив фиолетовый синяк в виде тонкой полоски.
— Чтобы больше не было больно? — подсказал я ей.
Она кивнула.
Я протянул руку и коснулся ее ладони, обхватив своими пальцами.
— София, если бы обстоятельства были другими, я бы не колебался. Но я не могу. Я женюсь только на одной женщине, даже если для этого мне придется убить своего отца и брата, и плевать, если я умру сразу после них. Я — мужчина, мчащийся навстречу своему концу, без идей о том, как остановиться, прежде чем врежусь в стену, но я смирился с этим. Прости, но я не могу спасти тебя. Я и сам не могу спастись. У меня есть только один шанс спасти кого-то, и это будет она.
София молчала, пока ее темные глаза изучали меня. Затем она улыбнулась, и это была прекрасная, душераздирающая улыбка.
— Она счастливая женщина.
— Она бы не согласилась, — возразил я. — Она бы сказала, что встреча со мной, возможно, было худшим, что когда-либо случалось с ней, в зависимости от того, что запланировал мой брат.
София нахмурилась, и ее взгляд стал задумчивым.
— Николай — странная птица. Он гораздо умнее, чем все ему приписывают, и ему нравится, чтобы так и оставалось. — Она съела немного супа и поморщилась, когда тот коснулся ее губ.
— О чем ты?
— О том, что он не такой сумасшедший и непредсказуемый, как ты думаешь. Это притворство. Он вполне способен контролировать себя, когда захочет. Он не тот, за кого его все принимают, и это делает его только опаснее. Но я не думаю, что он причинит вред твоей девушке, — сказала София.
Я пристально смотрел на нее, шокированный таким откровением о характере моего сводного брата, которого я бы никогда не предвидел.
— Он не убивает женщин. Ты, конечно, знаешь это. — продолжала София.
Я лихорадочно прокручивал в голове прошлое, перебирая воспоминания, которые по большей части забыл или не хотел вспоминать. Я никогда не убивал и не причинял вреда женщинам. И никогда не смог бы. Но Николай? Он всегда создавал впечатление человека, который не делает исключений, когда речь идет о кровопролитии и хаосе.
— Он мог бы отплатить мне за то, что я оставила шрам на его красивом лице, но он не сделал этого. Он обнял меня, когда я разрыдалась, и сказал, что, если я чувствую вину из-за этого, то не стоит. — София неохотно усмехнулась.
У меня никак не укладывались её слова в голове. Они не соответствовали той версии прошлого, которую излагал сам Николай.
— Но в тот вечер за ужином…
— Я же говорила тебе, он продолжает притворяться. Рядом с тобой и твоим отцом его игра сильнее всего. Ты никогда не раскусишь его, и он не хочет этого.
— Если он не так ужасен, как кажется, почему ты
