— Где пес сэра Эйбела, Тауг? — Резкий ветер уносил прочь слова Свона. — Од божет даб подадобиться.
Тауг тоже так считал, но пожал плечами:
— Не знаю.
— Свистни его, а?
Тауг громко, протяжно свистнул, но без толку. Анс махнул рукой:
— Может, в амбаре, подле большого дома. Я видел там кота леди. Не иначе, мышей ловил.
Протрубила труба, и всадники устремились навстречу неприятелю: одни сразу вырвались вперед, другие отстали. «Держать строй! Держать строй!» — прокричал Свон. Подчинились — или хотя бы поняли, что он имеет в виду, — не многие. Свон покинул свое место и легким галопом поскакал вдоль строя, сдерживая нетерпеливых и подгоняя медлительных.
Неслаженное наступление отряда продолжалось, казалось, не один час. Тауг с дюжину раз собирался с духом для битвы, и всякий раз состояние боевой готовности длилось не долее нескольких секунд, за которые белый жеребец успевал сделать шага три-четыре. Потом (и слишком скоро) впереди показались ангриды. Труба протрубила атаку. Тауг взял на изготовку копье, смастеренное из моего ножа и ствола молодого деревца, зажав конец древка под мышкой, и ударил жеребца пятками в бока.
Следующие три-четыре минуты ада кромешного — клубы пыли, истошные вопли, лязг металла, дикая сумятица — он плохо запомнил. Стремительное движение Тауга вперед прервал вьючный мул: белый жеребец налетел на него и вместе со своим седоком рухнул на землю среди бешено молотящих копыт и глухо звенящих кубков размером с супницы, Когда Тауг с трудом поднимался на ноги, меч длиной с дышло, уже обагренный кровью, просвистел у него над головой.
По-видимому, Тауг нашел свое копье и поймал жеребца, поскольку вскоре опять сидел в седле, весь в синяках и ошеломленный.
Ангриды ревели, лошади и мулы пронзительно ржали, люди вопили, рычали и стонали. Перед Таугом вырос ангрид. Вероятно, он подскакал к нему; вероятно, нанес удар своим самодельным копьем; вероятно, потом обратился в бегство. Возможно, все вместе. Сцена смутно запечатлелась у него в сознании, не способном толком воспринимать действительность.
Внезапно в седле позади Тауга оказался какой-то слуга. Он вырвал у него поводья, и они помчались прочь с поля боя вместе с двадцатью-тридцатью другими воинами. Мой нож, привязанный к концу палки, перекосился, и с него капала кровь; одна капля упала Таугу на лицо, когда он поднял копье и жеребец перешел на усталую рысь.
Он повернулся и схватился за поводья, собираясь сказать, что они бегут, а не должны, что надо сражаться и победить, но слуга со всей силы двинул его кулаком в ухо, и он провалился во тьму, где не происходило никакого сражения.
Очнувшись и поднявшись на ноги, Тауг увидел рассыпавшихся в разные стороны перепуганных лучников. Никаких смертоносных туч стрел, ничего похожего на описания битв, которые он слышал. Время от времени в воздух взмывала стрела: одинокая птица в сумерках, тонкое пение в пустынном небе.
На севере исполинские фигуры убегали через поле проса высотой в человеческий рост; резкое беспорядочное колыхание колосьев выдавало присутствие животных, которых гнали ангриды. Несомый сильным ветром, клин серых гусей пролетел над животными и великанами — три птицы с одной стороны от вожака, две с другой, — крича скрипучими голосами, напоминающими визг ржавых петель. Гусиный клин казался более воинственным и опасным, нежели стрелы наших лучников. Король великанов выпустил птиц с крепостного вала своего замка, подумал Тауг; замка, подобный которому он видел, когда грифон бился с драконом в заоблачной выси, только гораздо больших размеров, конечно же.
Приставив ладонь козырьком ко лбу, он почти лениво устремил взгляд вдаль, где на гряде коричневых холмов загорелись две — нет, четыре крохотные алые точечки. Всадник, силуэт которого темнел на фоне сумеречного неба, свесился с седла, словно срывая растение в траве. Он выпрямился, держа в руке огонек, меньше огненного цветка, распустившегося под копытами коня, который легко прянул в сторону. Привстав на стременах — движение почти неразличимое на таком расстоянии, — он швырнул огонек на запад, и яркая искорка прочертила высокую дугу на фоне темных облаков.
В следующий миг всадник поскакал на юг, в сторону Тауга. Гонимые ветром алые язычки пламени не отставали от него. Порыв ветра, еще один — и едкий запах дыма.
Ангриды, находившиеся всего на расстоянии полета стрелы от Тауга, остановились и начали совещаться. Один указал пальцем. Гарваон галопом скакал к ним, с мечом на изготовку, а Свон держался рядом и вскоре вырвался вперед. Тауг бросился следом, бессвязно крича и отчаянно размахивая руками в попытке увлечь за собой остальных, но внезапно мускулистая рука оторвала его от земли и усадила на холку мула, идущего размашистым шагом.
— У вас нет оружия. — Голова Анса находилась ниже головы Тауга. — Ни меча, ничего, и вас убили бы, будь даже у вас меч, о котором вы говорили.
Мулы и лошади всем скопом неслись навстречу сквозь высокое просо, подгоняемые не только громоподобными криками ангридов, но и огнем, наводившим страх на великанов. Пытаясь справиться с собственным мулом, Анс отпустил Тауга, и тот соскользнул вниз, покатился по земле, а потом вскочил на ноги.
Он не нашел никакого брошенного оружия, но побежал вперед, уворачиваясь от охваченных паникой животных и ударяясь о тяжелые тюки, на них навьюченные. Он уже находился буквально в нескольких шагах от ближайшего ангрида, когда на того вдруг напрыгнул огромный черный зверь, — Тауг мельком увидел горящие глаза и вспененную пасть. В следующий миг зверь скрылся из виду, а бездыханный великан распростерся на земле.
За поясом у ангрида был нож — с деревянной рукояткой длиной с Таугово предплечье и лезвием вдвое длиннее. Тауг вытащил нож из-за пояса убитого: рукоятка, хотя и слишком толстая, сужалась с одного и другого конца настолько, что ложилась в ладонь не хуже, чем древко копья.
От дыма у него заслезились глаза, и он закашлялся. Проморгавшись, он увидел перед собой не кого иного, как рыцаря в зелено-золотых доспехах на могучем сером коне, превосходящем размерами всех, каких ему доводилось видеть прежде.
— Это ты, Тауг? — Рыцарь закинул щит за спину и снял шлем с гребнем в виде дракона. — Кто тебя так отделал?
— Сэр Эйбел!
Дым снова окутал нас, когда я помог Таугу взобраться в седло.
— Осторожнее со своим мечом, приятель. Лучше отведи острие в сторону.
По-прежнему кашляя, Тауг последовал совету.
— Я взял его у великана, — выдохнул он. — А леди Идн обещала мне щит.
Когда мы выехали из дыма, я сказал:
— Одна из сложнейших вещей, которым должен научиться рыцарь, — это умение пользоваться оружием так, чтобы случайно не поранить своего коня. Мастер Торп говорил мне это, но знать — одно дело, а выполнять — совсем другое.
Тауг вытянул шею:
— Сколько великанов вы убили?
— В смысле — своим мечом? — Я придержал Облако, переводя на шаг, и окинул взглядом поле битвы. — Ни одного. Но Гильф, вероятно, прикончил пару-тройку.
