— Не прикидывайся дурочкой! Все ты прекрасно понимаешь, — она встала и постучала в дверь кабинета. — Зачем ты оставила Юлю совершенно одну в таком состоянии?
В ее словах была доля правды. Мне действительно не стоило оставлять ее в одиночестве. Если бы я была рядом, Юля осталась бы в живых? Эти мысли и так не покидали меня.
Дверь в кабинет открылась, на пороге стоял мужчина в белом халате. Его лица не было видно из-за белой маски, а волосы закрывал медицинский колпак.
— Кем вы приходитесь жертве? — спросил он у Екатерины Михайловны, что вызвало в ней новую волну слез.
— Я ее мать, — срывающимся голосом произнесла та, утирая слезы платком.
Я не стала представляться и осторожно проследовала за врачом вместе с Екатериной Михайловной. Уже на пороге мне в нос ударил сладковатый спертый запах, при этом температура в комнате явно стремилась к нулю. Идти дальше не хотелось, но пути назад не было.
— Вам нужно опознать тело. Вы готовы? — спросил врач, после чего встал перед металлическим столом, накрытым кристально белой простыней. Она прикрывала человеческое тело.
Мне стало дурно от осознания того, что через считанные секунды я увижу труп своей лучшей подруги. Врач был готов стянуть простыню, не дожидаясь нашего ответа, и сделал это.
Нависшую тишину разорвал пронзительный вопль Екатерины Михайловны. Я тоже не могла сдерживать слез. Однако, как бы мне того ни хотелось, кричать так же громко я не могла. Что-то меня останавливало.
— Юля, это невозможно! — билась в истерике Юлина мама, пытаясь достать из сумки телефон. — Сначала Женя, теперь… Я найду этих уродов, обещаю!
Екатерина Михайловна схватила дочь за руку и стала гладить холодное тело, не обращая совершенно никакого внимания на слова патологоанатома.
— Это она! ЭТО ОНА! — крик только усиливался, а слезы не останавливались. — Идите все вон! Я должна побыть с ней одна! Уйдите! УЙДИТЕ!
Я смотрела на труп подруги. Мне было страшно. Очень страшно.
Патологоанатом был не в силах слушать крики Екатерины Михайловны и отправился за стаканом воды, пока я продолжала наблюдать за ней, суетящейся над трупом дочери. Я видела ее крашеные розовые волосы, ее уши, такие непривычно голые без сережек, ее глаза, когда-то ярко-голубые, но теперь плотно закрытые веками… Все это было невообразимо страшно.
Екатерина Михайловна так и продолжила винить меня в смерти дочери, поэтому кабинет я покинула в еще большем унынии. Мне стало плохо. От резкой боли я инстинктивно схватилась за голову. Это было для меня сигналом, что пора принимать таблетки.
Достав из сумки пачку, я выдавила три капсулы и положила их на язык. Я не стала запивать их водой, это показалось лишним.
— Ты за все ответишь, — доносилось из кабинета, но желания как-то реагировать на очередное обвинение у меня не было. Не помня себя, я механически передвигалась по коридору поближе к окну. — Ты умрешь, как и она!
Я опустила взгляд вниз. Ночь за окном была очень страшной, наверное, такой же страшной, как и та, в которую я узнала о смерти бабушки. Еще тогда я поняла, как ужасно терять близких, и понадеялась, что больше испытывать такое мне не придется.
Пришлось.
В темноте за окном не было ничего необычного. Район был мне знаком, так как неподалеку находился институт, в который я должна была подавать документы.
Еще недавно я проходила мимо, читая надпись "Морг" на бетонной стене. И вот сейчас я стою внутри этого помещения и смотрю во мрак.
Клоун!
Я протерла глаза, думая, что мне просто показалось. Нет, все верно. На дороге стоял тот самый клоун, но на этот раз он держал в руке зеленый шарик. Он улыбался мне так широко, что его зубы были видны даже с такого расстояния. Или это был грим?
— Что вам нужно? — я открыла окно в надежде услышать ответ, но клоун молчал. — Вы меня слышите?
Мне не нравился этот клоун, он пугал меня. Но еще больше пугало его молчание с этой улыбкой на лице. Я решила спуститься вниз, чтобы застать его врасплох.
Когда я вышла на улицу, на этом месте никого уже не было. Только кучка подростков вдалеке, явно устроивших перекур. Они заметили меня и стали нервно распихивать сигареты по карманам.
— Тетя, что тебе нужно от нас? — спросил один из них, покачиваясь. — Лучше иди отсюда!
На скамейке чуть ближе сидели трое подростков. Табачным дымом от них несло за версту. Этот запах стал нервировать меня еще с того момента, как Юля выкурила первую сигарету. Со скамейки встала молодая девушка с бутылкой в руке и нетвердой походкой приблизилась ко мне, чтобы как следует хлопнуть по плечу.
— Дай нам денег, тетя, — выдавила она.
Я тут же отпрянула, явно дав понять, что мне противно находиться в их обществе.
— А что у нас с лицом? Не нравится такая компания, теть?
— Какая я вам тетя вообще? Мы одного возраста! — ребята на лавке загоготали, а девушка залихватски отхлебнула остаток жидкости в бутылке. — Вы не видели здесь странного зеленого клоуна?
Девчонка прямо содрогнулась от смеха, выронив бутылку из рук. Она хохотала, согнувшись пополам, друзья вторили ей с лавки.
— Колян, ты не видел тут клоуна? — сказала она, обратившись к одному из парней. — Я как раз в цирк сходить хотела!
Я не понимала, чем могла так рассмешить. Из них полился нескончаемый поток понятных только им самим шуток. Это взбесило меня окончательно, так что я осмелилась выхватить бутылку из рук одного парня и со всей силы бросила ее на землю.
Только тогда компания обратила на меня внимание. Владелец бутылки бросился на землю собирать осколки.
— Ты че натворила? Она же была почти полной! — злился он, но меня это нисколько не волновало. Их разочарование меня веселило. — Ты заплатишь за это!
— Хоть так вы услышали меня, кучка алкашей! — я развернулась в сторону морга.
— Элина, попроси денег у своей сеструхи на бухло. Нам теперь пить нечего, — сказал парень той девушке.
— Ты тупой? Я же говорила, что сестра
