и я слышу, как в кухне постепенно стихают разговоры. Мне нужно успокоить клиента. Обычно это не проблема, но не в данном случае. Финн Мэннус на удивление труден для чтения.
Отложив камеру, я подхожу к iPad, на котором загружена моя музыка.
Финн наблюдает за мной с настороженным выражением лица.
— Пожалуйста, не надо музыки. Я сойду с ума, если ты ждешь, что я пойду под Zoolander (Образцовый самец» (англ. Zoolander) — кинокомедия Бена Стиллера. 2001 года. Главный герой Дерек Зуландер — мужчина-модель № 1 в мире.)
Его голос звучит уставшим до глубины души, и я слегка улыбаюсь ему.
— Я не жду от тебя взгляда «Голубая сталь» (Фирменный взгляд вышеупомянутого героя фильма «Зуландер».) , не волнуйся. И никаких быстрых битов, обещаю.
Я бросаю взгляд в сторону кухни, а затем наклоняю голову, будто признаюсь в какой-то тайне.
— Просто у меня голова болит. — Это правда, мигрень назревала весь день и теперь достает меня. — Какая-нибудь тихая, легкая музыка поможет заглушить все лишние шумы.
Тоже правда. Но еще надеюсь, музыка поможет Финну расслабиться. Я выбираю медленную песню Ланы Дель Рей.
Его широкие плечи немного расслабляются, и он коротко кивает.
— Я полжизни борюсь с мигренями, сочувствую тебе.
Глядя на Мэннуса, легко забыть, что он больше, чем симпатичное лицо, он использует тело как инструмент, подставляя его под град ударов и выдерживая напряжение на пределе возможностей. Я бы не смогла справиться с таким. Но он справляется. Они все справляются. Это и есть та сила и уязвимость, которую я хочу показать.
Он сильнее поворачивается ко мне.
— Так плохо? У меня в сумке есть ибупрофен.
Конечно, у него есть. Я не знаю, как вести себя с милым Финном. Но стараюсь.
— Я уже приняла лекарство перед вашим приходом. Но все равно спасибо.
Он снова кивает, все еще встревоженный, но теперь сосредоточенный на мне.
— Может, стоит перенести съемку?
Столько надежды.
Сказать «нет», все равно что пнуть щенка.
— Думаю, для нас обоих будет лучше, если мы просто покончим с этим, не так ли?
Взгляд темно-синих глаз скользит по моему лицу, каждый мускул в его теле напрягается, идеально выделяясь и создавая великолепный рельеф. Затем он вздыхает, и его напряженная фигура оседает в поражении.
— Да. Так будет лучше.
Но он не двигается.
— Можешь не снимать полотенце, — говорю я в неловкой тишине. — Мы можем поснимать только торс.
Это привлекает его внимание. Он сводит брови, и я оказываюсь под его предельно сконцентрированным взглядом. Этот парень возглавляет команду на поле и устрашает, не прилагая особых усилий.
— Дело не в этом, — его голос глубже сейчас. Более насыщенный.
— Послушай, я знаю, что мы плохо начали, но ...
— Ненавижу фотосессии, — выпаливает он, и румянец заливает его высокие скулы. — Ладно? Я не знаю почему. Просто ненавижу. Я знаю, что это часть работы, но легче от этого не становится. В них есть что-то такое, что заставляет чувствовать... — он беспомощно пожимает плечами.
Но взгляд у него дерзкий, словно он бросает вызов. Ладно, думаю, я заслужила. Я плохо скрывала свое презрение, но не чувствую его сейчас.
— Я тоже ненавижу, когда меня фотографируют, — честно признаюсь я.
Он приподнимает бровь, и я поднимаю камеру со слабой улыбкой.
— Почему ты думаешь, я нахожусь по другую сторону этой штуки?
— Хочешь поменяться местами? — спрашивает он, слегка поигрывая бровями.
Я не собираюсь считать это милым. Ни за что. Мне нужно сосредоточиться.
— Совершенно уверена, что никто не примет меня за тебя.
Медленная улыбка приподнимает уголок его рта, и эти красивые глаза теплеют.
— Совершенно исключено, Честер.
А вот и флирт, я так и знала, что он прятал это внутри. Мой желудок трепещет, и хочется пнуть себя.
Он проводит рукой по лицу так сильно, что слышно царапанье ладони об щетину.
— К черту все. Давай сделаем это.
— Отлично. Подождем, пока Джеймс вернется? Или начнем прямо сейчас?
Я ставлю на второй вариант. И он не разочаровывает.
— Нет, я в порядке. — Парень прочищает горло. Словно в замедленной съемке, его рука движется к узлу полотенца и тянет.
И хотя я включила музыку, клянусь, сейчас так тихо, что я слышу, как полотенце сползает на пол.
Боже.
Сердце колотится о сжатые ребра, хочется присесть и восстановить дыхание, потому что оно улетучилось. Жар растекается между ног и по задней поверхности бедер.
Профессионал. Ты про-черт возьми-фессионал.
Голос в моей голове тоненький и слабый, заглушаемый шумом в ушах.
Во рту пересохло, я уставилась на мужчину передо мной, и наши глаза встречаются. Тишина такая плотная, что я чувствую ее вкус на языке. Я вижу его всего, совершенно беззащитного, уязвимого, но такого сильного, что не могу мыслить ясно.
Его кожа гладкая, золотистая, и немного розоватая, как у человека, который долго пробыл на солнце или просто легко краснеет.
Он — четвертый обнаженный мужчина, которого я видела сегодня, и все же именно мне сейчас хочется покраснеть, как будто он первый обнаженный мужчина, которого я когда-либо видела.
Здесь просто так много его.
Скульптурная грудь, крепкие бедра, тугие икры и изящные ступни, все это я замечаю с одного взгляда. Но не на это я действительно хочу посмотреть. Не в силах удержаться, мой взгляд скользит вниз.
Меня учили не пялиться на мужской пенис во время работы. Это грубо, оскорбительно и непрофессионально.
И вот она я, пялюсь.
Щеки пылают, сердце бешено колотится. Я сжимаю фотоаппарат сильнее, чем это необходимо.
Он прекрасен. Толстый, длинный, темно-розовый пенис, окруженный аккуратно подстриженными каштановыми волосами, свисает над парой увесистых яиц.
Достаточно, юная леди. Хватит глазеть.
Я делаю глубокий вдох, отвожу взгляд от недозволенного вида, прежде чем начать представлять, как его член становится толще, тверже, набухает от жара и желания.…
Дрожь пробегает по коже, и я встречаюсь взглядом с Финном. Меня захлестывает чувство вины, потому что он, похоже, не замечает, как я на него пялюсь. Выражение его лица напряженное, и страдальческое.
— Поговори со мной, — почти шепот, хриплый и отчаянный. Этот звук что-то делает с моими внутренностями. Пульсирующие, досадные, неудобные вещи. Я смотрю на Финна, мои конечности неподвижны и тяжелы, желудок сжимается от предвкушения и нерешительности. Ему нужно отвлечься, а я не могу придумать, что сказать. Его глаза расширяются в мольбе. Я с трудом сглатываю.
—
