гостиной, заняв стулья в противоположных концах длинного обеденного стола, и тяжело молчали, не глядя друг на друга. Где-то за стенкой кто-то возбужденно и быстро говорил, пару раз что-то упала.
— Простите, Ефрем Автандилович, что я веду себя не деликатно, но в таких делах, как ваше, потеря времени не допустима. — я не выдержал уже на десятой секунде молчания: — Попрошу вас провести меня в комнату дочери и выдать мне ее фотокарточки.
— Да-да, конечно, пройдемте.
Господа, что здесь происходит? — полос «Машеньки» был таким же обжигающим и острым, как речной лед, по которому я бежал босиком сегодня утром. И опять, ее гнев я полностью понимаю. Она застала нас с купцом в комнате пропавшей дочери в тот момент, когда я, в сапогах, лежал поперек узкого девичьего ложа, и что-то усиленно пытался достать из щели возле плинтуса.
Несмотря на то, что за моей спиной, казалось, воздух превратился в жидкий азот, я, сначала уцепился двумя пальцами за маленький клочок бумаги и вытащил его из-под кровати, а теперь стоял у разворошенного ложа пропавшей девицы и, со свойственным австралийцам спокойствием, прямо смотрел в искрящиеся гневом глаза Марии Андреевны, стараясь незаметно выплюнуть, попавшие мне в рот и нос, клочки серой пыли.
— Это что, обыск? Ефрем Автандилович, как ты мог позволить! — Мария Андреевна грозно наступала на, замершего в углу, как ребенок, застигнутый за чем-то запретным, хозяина дома.
— Знаете, что, уважаемые хозяева? Мы либо делом занимаемся, либо упражняемся в вежестве и деликатности. Я действительно осматриваю комнату вашей дочери, Мария Андреевна, так как хочу убедиться в том, что отсутствует какая-либо переписка с каким-либо сердечным другом, или иное подтверждение того, что ваша, вполне взрослая, дочурка, не упорхнула с каким-нибудь поручиком на Кавказ или, упаси Бог, на фронт.
— То есть, вы бы читали чужую переписку, милостивый государь?
— Да, очень этого стыжусь, но делаю это ради того, чтобы ваш ангел вернулся в родительский дом. На этом давайте спор об этике прекратим. Если я найду вашего ребенка, мы, может быть продолжим эту занимательную дискуссию. Ефрем Автандилович, вы мне кое-что обещали!
— Наверное, небольшой аванс в счет ваших хлопот? — не могла успокоится любезная хозяйка.
— Нет, милейшая Мария Андреевна, всего лишь фотографию дочери.
— Мария, давай прекратим этот разговор, право неудобно. Пригласи, будь любезна, Петра Степановича выпить чаю, а я пока карточку Ани найду.
Чай у купца был хорош, чудо, что за чай. И колотый сахар присутствовал на столе, и несколько вазочек с какими-то вареньями. Но, этим голод мой было не заглушить.
— Прошу прощения, Мария Андреевна, стесняюсь задать вам вопрос…
Пока Мария Андреевна силилась в поисках достойного ответа, я продолжил:
— Давеча, Ефрем Автандилович сообщил мне, что Анна ушла к тете, имея с собой пирог с визигой и сахар. Нельзя ли образец пирога мне предъявить, если у вас, конечно, остались аналогичные экземпляры. А то увижу, где-нибудь, похожий пирог и мимо пройду, вместо того, чтобы там Анну начать искать или хозяев поспрашивать построже, откуда у них такой пирог взялся.
Женщина посмотрела на меня как на идиота, но, все-таки кликнула горничную и велела принести требуемое.
— Сахар, аналогичный тому, что взяла с собой Анна, перед вами, на столе. Из одной головы куски отколоты. Можете попробовать, вдруг, вам похожий на вкус попадется, а вы мимо пройдете.
— Благодарю вас, вы очень тонко подметили важность собирания улик по делу. У вас, Мария Андреевна, бесспорно есть детективные наклонности. Я с вашего разрешения возьму образец для проведения органолептического исследования. — я спокойно подхватил из сахарницы пару кусочков сахара покрупнее (подобный в моем детстве назывался литым, а этот был немного желтее, чем советский) и, с помощью специальных щипчиков положил лакомство в, найденный в кармане, не самый чистый, носовой платок.
В это время в гостиную вошел Ефрем Автандилович с фотокарточками в руках. Ну, что можно сказать — классическая русская красота — стройная девушка с большими глазами и темно-русыми волосами, заплетенными в толстую косу до пояса, одетая в классическую советскую школьную форму, только подол гораздо длиннее, чем носили мои одноклассницы. Барышня стояла в салоне очередного фотоателье, опираясь на небольшую белую колонну в греческом стиле, явно склеенную из папье-маше.
— Скажите, а чем Анна увлекается?
— Да, Господь с вами! Чем может увлекаться барышня в ее возрасте? Романы про любовь я ей покупаю, на фортепьяно музицирует… — купец растерянно развел руки.
Понятно, версии, что девушка заигралась где-нибудь с лошадками или кроликами в контактном зоопарке, отпали.
— Жених у нее есть? Подруги, может быть?
Купец переглянулся с женой:
— Сговаривали мы ее замуж выдать за сына моего хорошего знакомого — Хлебникова Ивана Сидоровича, промышленника. Только сын его сейчас в Сибири, закупками занимается, ближе к лету обещают быть в Петрограде. А подруги есть и много, но мы к ним никого не отправляли и не справлялись. Вы должны понимать — молодая девушка, пропала…Потом позора не оберешься.
— Очень хорошо вас понимаю. Но, все-таки, прошу вас написать мне сейчас список подруг дочери и их адреса. Обещаю, что выясню, не была ли у них ваша дочь, без всякого ущерба для ее репутации.
Я подумал еще, что надо уточнить о личности пропавшей и ее окружения:
— Никто не крутился вокруг вашей дочери в последнее время, из числа молодых людей? Или немолодых?
— Вы опять про это? Мы ведем достаточно уединенный образ жизни, поэтому никаких посторонних молодых людей у нас не бывает.
— Ладно, поехали дальше. Кого подозреваете? Конкуренты, контрагенты, поставщики, покупатели, мафия…?
— Кто простите?
— Преступники местные. Вы кого-то подозреваете? Может быть, ссорились с кем-нибудь в последнее время, или не в последнее?
— Да нет, вроде бы. — Купчина вопросительно уставился на жену: — Живем тихо, мирно, по воскресеньям в храм ходим, страждущих копеечкой одаряем. Вот, намедни, благотворительностью для русских воинов….
— Пожалуй еще пара вопросов… — добрые дела купца по отношению к убогим и сирым мне вряд ли могли помочь в расследовании: — Родственники в городе у вас, кроме тетки, есть? И не ссорились ли вы с дочерью в последнее время?
— Родни в Петербурге у нас нет, в основном все живут в Москве. С Аней мы не ссорились, она дочь хорошая, почтительная с родителями и послушная.
— Простите, а Аня единственная ваша дочь?
— Нет, у нас еще двое младших — Евгений и Светлана, восьми и шести лет. Они у моего кума сейчас живут, под Выборгом. Мы их пять дней назад туда отправили, на всякий случай…
— Понимаю. В таком случае, разрешите откланяться, я, пожалуй, пойду на поиски.
— Может быть вам, все-таки, что-нибудь требуется.
— Мне, пожалуй, что
