ему это так и не удалось, иначе она не была бы такой сильной женщиной, которая постоянно ему противостоит.
Я сажаю тебя за кухонный стол и говорю:
— Ни с места, Эмилия!
Мисси подходит к тебе и располагается у твоих ног. Теперь вы сидите там в ожидании меня. Обе с опущенной головой и неопределенным выражением лица. Ты ничего не говоришь, поэтому я оставляю вас и направляюсь к ступенькам. Пылесос выключается.
— Эй, мистер! — зовет мама. — Куда, по-твоему, ты идешь?
— Мне нужно поговорить с отцом, — рявкаю я.
— Он сейчас занят! — мама кладет руку на бедро. Ее футболка насквозь мокрая от пота. — Он работает, Мейсон. Это что-то, что я бы настоятельно посоветовала и тебе. — Я ненавижу, что иногда она ведет себя, как папа, Эмилия. Когда его нет рядом, она становится намного блатнее.
Я раздраженно стону.
— Мне нужно поговорить с ним!
— Мейсон! — кричит она мне вслед, но я уже ушел. Целенаправленно иду к его офису и распахиваю дверь, не постучав.
Мой отец никогда не вздрагивает. Я бы с удовольствием довел его до этого. Он лениво переводит взгляд со своего нового монитора на меня и раздраженно вздыхает.
— Здравствуй, Мейсон. Конечно же, входи. Занят ли я? Нет. Присаживайся. Я смотрю порно.
Я кривлюсь, потому что знаю, что он не серьезно. Но все равно осторожно кошусь на монитор, где видны только таблицы и диаграммы.
— Папа, не смешно. — Пытаюсь отогнать картинку, которая нарисовалась в моей голове и вздрагиваю.
— Что тебе нужно, жаба?
Закатываю глаза, Эмилия. Потихоньку начинаю привыкать, что меня называют жабой. Он делает это уже больше года.
Что я на самом деле люблю в отце — это то, что он полностью уделяет свое внимание каждому. Всегда. Если кто-то хочет с ним поговорить или что-то обсудить, он все отодвигает в сторону и ждет. И никогда не перебивает. Меня он перебивает, потому что я исключение из правил. Кроме того, я зол, и он это видит.
Его локти лежат на подлокотниках кресла, голова наклонена, лоб нахмурен.
— Чего тебе?
— Это ты надоумил Эмилию пойти учиться? — сухо спрашиваю я.
— Да, я. — Я так и знал, Эмилия. Вы как-то подружились. Мне это не нравится, Эмилия. И он ни на секунду не выглядит сожалеющим.
— Пап, что это за дерьмо? — почти кричу я. — Ты хочешь, чтобы мы расстались?
Одна его бровь взлетает вверх, и он скрещивает руки.
— Что, прости, Мейсон?
Я в бешенстве, Эмилия. Сердито упираюсь руками о его стол.
— Ты знаешь, сколько там бегает разных членов, пап? Я не могу позволить пойти ей в университет. Там она будет жить этой дебильной жизнью, ходить на вечеринки, гулять с одногруппниками, познакомится с каким-то педиком-Ромео и увидит, насколько я хреновый! — рычу я.
— Ага, — сухо говорит он. — Этого я и желаю девочке. Прежде чем она загнется в твоем бункере. — Мне кажется, я ослышался. Сдавленно дышу через нос. Последний раз, когда я вышел из себя, ты говорила мне дышать. И я дышу, Эмилия. Но не могу расслабиться. Что он такое говорит?
— Пап? — рычу я. — Ты больше никогда не заговоришь с ней об этом. Мне без разницы, ты мой отец или президент Америки. Я, черт побери, не позволю, чтобы она…
— Развивалась? — спокойно спрашивает он. — Нашла себя? Жила своей жизнью? Зарабатывала хорошие деньги? Чего ты не хочешь, Мейсон? Если любят кого-то, желают ему только наилучшего. Его не закрывают под семью замками. И не начинай сейчас о матери. С ней было все по-другому. После того, как я с ней закончил, она не туалеты мыла, а обустраивала здания, Мейсон. Это называется беззаветная любовь.
Я фыркаю.
— Эмилия не выживет в этом мире, пап. Если она посмотрит не туда… — он начинает смеяться, но я игнорирую это. — Или позволит накачать себя наркотиками… Или ее используют и выбросят. Ты знаешь, что случится, если я об этом узнаю? Я сяду за решетку, пап. Ты хочешь, чтобы я сидел в тюрьме?
Он качает головой.
— Ты параноик, Мейсон. Ты мог бы учиться с ней.
— Но. Я. Не. Хочу, — рычу я.
— Значит, живи с тем, что она пойдет учиться. Ты не можешь запретить ей, Мейсон.
Яростно отталкиваюсь от его стола.
— Могу. Делал. И буду делать.
Он невпечатленно смотрит на меня, а потом мотает головой. Затем делает размашистый жест рукой.
— Делай, что хочешь, Мейсон. Но, в итоге, ты утонешь.
— Прекрасно! — шиплю я. — Значит, я прихвачу ее с собой.
Папа оторопел.
— Видимо, это и есть любовь, не так ли?
— Мой вид любви, — говорю я и ухожу. Мы все решили.
Университет, Эмилия.
Ага, конечно.
6. Ты не должен ждать меня, Райли
Эмилия
Я знаю, что ты там наверху делаешь, Мейсон, и надеюсь, что твой отец не выдаст наш маленький секрет. Как только ты узнаешь, что я уже оформлена в университете и могу осенью приступить к учебе, всем нам нужно будет бежать. Далеко бежать. И быстро.
Твоя мама полностью поглощена домашними делами. Пока пылесосит, она прогоняет Мисси прочь, после чего ее мучает совесть, и она зовет ее обратно, чтобы приласкать. Поэтому все занимает в два раза больше времени. Я наблюдаю за ней. Смотрю, как она каждый раз гонит Мисси прочь, а потом зовет обратно. Она очень милая, Мейсон. Я просто не понимаю, как она может быть твоей матерью. Она такая светлая, яркая и сияющая, как ослепительный свет во тьме. А ты — тьма.
Ты забыл забрать мой телефон, Мейсон, хотя обычно всегда берешь его с собой, когда оставляешь меня ждать тебя где-нибудь. Но сейчас он лежит в кармане моих штанов и вибрирует. Не знаю, кто может мне звонить. Сразу же начинаю паниковать. Нужно не обращать на это внимания и сделать вид, что ничего не произошло. Но любопытство, в конце концов, берет верх.
Это незнакомый мне номер. Сухо сглатываю и встаю. Твоя мама не так внимательна, как ты, и также она не думает, что меня нужно контролировать. Быстро бросаю взгляд наверх и слышу, как ты ругаешься. Значит, ты еще занят. Поэтому иду в ванную и тихо закрываю за собой дверь.
— Алло? — с бьющимся сердцем и сдавленным голосом спрашиваю я. При этом закрываю рот рукой. Надеюсь, это просто кто-то ошибся номером.
Стою перед зеркалом и смотрю на себя. То, что я там вижу, похоже на испуганного оленя, Мейсон. Глаза полны ужаса. Бледная кожа. Мои щеки бледнеют еще сильнее, как только слышу
