Она прибыла. Вот и всё. Что в ней собственно нового?
— Хотел бы я обладать вашей выдержкой и невозмутимостью, достопочтимый виконт. Увы — я лишь простой человек, почти как те моряки в пабе старого боцмана.
— Не имел чести посещать данное заведение. Но вот они прибыли, эти русские. Что дальше?
— Как это что? — не понял секретарь. — Я лично вижу нашей задачей всеми силами мешать им. Или я не прав?
— Во всяком действии существует цель, дорогой Дэвид. Действие лишенное цели не может по существу именоваться действием. Помешать. Вы, как и я, как и любой человек в Стамбуле, отлично понимаем задачу русской миссии. Вы предлагаете им помешать. Допустим. Что это нам даст?
— Войну.
— Дэвид… — разочаровано протянул Понсонби.
— Вы несогласны? Но ведь это идеальный шанс.
— Дэвид, — уже мягче повторил виконт, — вы сейчас говорите только свое мнение, или столь любимого вами Решида-паши?
Уркварт заёрзал на стуле.
— Паша наверняка считает так же как я.
— Вы можете за то поручиться?
— Мой лорд, я вас не понимаю.
— Всё вы отлично понимаете, Дэвид. — виконт с наслаждением пустил ещё несколько колечек. — Потому и вбежали сюда как рвущийся к выпивке матрос в пабе этого… как его… не суть важно. Вы просто дурак, дорогой Уркварт.
— Мой лорд!!
— Увы, это правда. Вы трясётесь всю последнюю неделю. Вы ждёте. Считаете дни. Вы так хотите уничтожить этих русских, как и всех остальных тоже, насколько понимаю, что допускаете кляксы на документации, что совершенно неприемлемо. Дождавшись, вы врываетесь ко мне так, словно Бонапарт воскрес и ведёт армию на Париж. Или ещё куда-нибудь, ему нравилось разнообразие. Неужели вы действительно допускаете мысль, что меня можно увлечь в столь нелепую авантюру?
Уркварт счёл за благо промолчать. Как многие англичане, он испытывал подсознательный страх перед британскими аристократами, страх, в котором никогда бы не признался, но тело выдавало его.
— Есть ли резон торопиться? — продолжал рассуждать Понсонби. — Куда и зачем бежать впереди лошади? Вы желаете войны. Но желает ли её султан? Насколько мне ведомо, и вам должно быть известно не хуже меня, что у Порты сейчас нет боеспособного войска для подобного дела. Их только что разгромил Египет. Не прошло и года. О какой войне с русскими может идти речь при подобном условии?
— А мы, Англия?
Понсонби опешил. Себя он относил к Англии, безусловно, но никак не Дэвида.
— Англия будет воевать за Турцию, вы это хотите сказать? — ласково поинтересовался виконт.
Уркварт почуял западню.
— Ни в коем случае, мой лорд! — возразил он излишне поспешно. — Англия воюет всегда только за свои интересы.
— Вы небезнадежны.
— Но разве сейчас интересы Англии и Порты не совпадают? Разве мы не в одинаковом положении? Русские убили посла султана — беспрецедентное преступление, если забыть, что речь идёт о дикарях. Русские недавно перебили сотни англичан, сотни! И это сойдёт им с рук? Они надругались над женщинами, грабили дома, варили живьём детей!
— Кхм-кхм.
— Разве нет? Пусть газеты немного преувеличили, но преступление их чудовищно. Каков итог? Ах, извините, говорят русские, это всё сделала чернь. Возьмите деньги! Деньги — это хорошо, но этого мало! Русские… только общаясь с турками я до конца смог осознать что это за народ! Они способны на любую подлость! Знаете, вот даже Лондонский пожар — я совершенно не удивлюсь, если и это их дело.
Уркварт вдруг осёкся, случайно взглянув в глаза виконта. Они потемнели настолько, что секретарь замер всем телом, застыв словно статуя, как будто и сердце замерло.
— У османов нет достаточного войска для войны с такой державой как Россия. — скучающим менторским тоном повторил Понсонби. — вы не видите главного.
Дэвид отмер и несколько раз сморгнул, прогоняя наваждение.
— Войско можно создать, мой лорд. — проворчал он.
— Как скоро, вы об этом задумывались? Каких успехов оно добьётся и где? Какова будет задача кампании? Наполеон собрал полмиллиона отборных солдат, и где они? Где сам Наполеон? Я понимаю, что Решид-паша витает в облаках, куда зачем-то забрались и вы, но на земле всё несколько сложнее.
— Разве не вы учили меня, мой лорд? — решил зайти с другой стороны Уркварт.
— Чему именно? Действовать не думая?
— Позволю себе дерзость процитировать ваши слова: где развевается английский флаг, там подданный Короны и его имущество неприкосновенно.
— Совершено верно, дорогой Дэвид. Всё обстоит именно так. Там где развевается флаг. Но его надо сперва поставить и дождаться ветра. Тогда он будет развеваться.
— Вы смеётесь надо мной. Пусть. Я деревенщина, отчего бы не посмеяться? Но я не верю, не позволяю себе поверить в то, что вы готовы так просто им всё спустить с рук.
— Я предлагаю не спешить, — виконта развлекало отчаяние секретаря, — первый ход всё равно за султаном. Не оскорблять же его вмешательством, даже знать не хочу каким. Ваша фантазия мне известна. Пускай действует султан. Они ведь к нему приехали.
— Да, надеюсь, что он не откажет себе в удовольствии заставить их ползать как червей, мой лорд. — оскалился Уркварт, обнажая белые крепкие зубы.
— Возможно. Но маловероятно. В любом случае жаль, что любезный вам Решид-паша этого не увидит.
— Как? — воскликнул Уркварт.
— Я получил известие, что султан отправляет его в Париж. Немедленно.
— Париж? Почему? Зачем⁈
— Вам правда хочется это знать, Дэвид? Что же, я могу просветить вас в этом вопросе. Ему указано требовать от Франции возвращения Алжира.
Уркварт разинул рот.
— Не может быть? Мой лорд, вы должно быть шутите!
— Разве я похож на шутника, Дэвид? Разве я когда-нибудь шутил?
— Но это… это нелепо. Французы только посмеются.
