проблевался прямо во время речи, Джон вслушивался в саму речь. Питт утверждал и настаивал на своём утверждении, что свобода печати есть благо. Что Англия достигла того уровня общества, когда цензура государства не нужна более, ибо есть внутренняя цензура, идущая от самого общества, много более внимательная и суровая. Что негодяй решивший с помощью печати нанести Англии вред, будет раздавлен остракизмом как в древних Афинах, что страх перед общественным порицанием…впрочем, здесь как раз Питту стало нехорошо и Джон не расслышал мысль полностью.
Джон видел как его друг поступил с Ирландией.
Многие годы спустя, когда судьба забросила его в Южную Америку, лорд Понсонби сполна продемонстрировал, что те уроки не были забыты.
Войну между Бразильской империей и Соединенными провинциями Рио-де-ла-Плата, он провел в трех ипостасях. Сперва как полномочный посол в Соединённых провинциях. Затем (война всё ещё шла) как посол в Бразильской империи. Наконец как арбитр, то есть просто — представитель Англии.
С детства отличающийся безукоризненной логикой, англичанин довёл до противоборствующих сторон свои соображения, а именно:
1. Никто из вас не имеет сил выиграть эту войну.
2. Спорные территории непременно послужат причиной для новых войн, если кому-либо достанутся.
3. Для предотвращения подобного развития событий необходимо создать отдельное государство. Ни тем и не тем. Таким образом вопрос будет снят, ведь ваши враги останутся ни с чем, чего вы все и добиваетесь.
Был там еще четвертый пункт, но он не лег на бумагу и циркулировал устно. Что-то про то, что Англии надоело ждать когда все устаканится и вообще торговля стоит.
Вскоре Национальное Собрание приняло Конституцию и появился Уругвай.
Лондон высоко оценил результаты работы посланника, которую тот сам воспринимал как занятное приключение между зарисовкой долин Патагонии и партией в карты с испанским генералом по дороге домой.
Виконт получил новое предписание и прибыл в мятежные провинции Нидерландов. Здесь он было едва не расстроился.
— Всё очень просто, друзья мои! — радушно приветствовал он посланников городов. — Первым делом необходимо создать Временное Правительство.
Посланники смутились. Временное Правительство уже было создано.
— Как? — поразился англичанин.
— Увы! — подтвердили посланники, вводя виконта в курс дела. Сперва было Революционное Правительство. Затем подумали и оно стало называться Временным Правительством. Затем ещё подумали и оно стало ЦК — центральным комитетом. Комитет объявил Независимость и выборы в Национальный Конгресс.
— А Конституция? — воскликнул лорд.
— Разрабатывается специальной комиссией. Вы понимаете, — робко заметил самый смелый их представителей, — дело в том, что вы здесь не первый англичанин.
— Зачем же меня отправили? — удивился Джон. Вскоре, впрочем, он понял. Независимому государству требования правильный король. Виконт вступил в игру и добился очередного успеха. Предложенный кандидат устраивал новых подданных тем, что не имел никакого отношения ни к Франции, ни к Голландии, все его интересы находились в Англии, а значит он совершенно незаинтересован ни в каких территориальных уступках кому бы то ни было, что очень важно для любого новообразованного государства.
Так появилась Бельгия.
Далее виконт полгода прослужил в Неаполе, где не обнаружил ровным счетом ничего интересного кроме архитектуры, и получил затем должность посла Великобритании в Стамбуле.
* * *
— Мой лорд, они здесь.
— Я вижу только вас, Дэвид.
— Русские! Русские здесь!
Понсонби прищурился. Вид человека почти ворвавшегося к нему был забавен.
— Запомните, Дэвид. Пока я здесь представляю своего короля, русских тут нет и не будет. Дальнейшее будущее более туманно.
— Ах, вы не понимаете! — человек дрожал от возбуждения, едва не заламывая руки.
— Сядьте, Дэвид, сядьте. Выпейте хересу и успокойтесь.
Человек подчинился с видимой неохотой. Манеры Дэвида Уркварта оставляли желать лучшего, но виконт редко обращал на то внимание.
«Бедный мальчик, — подумал он изучив его личное дело, — бедняга получил воспитание в Европе, и то непонятно какое, без отца. Вот результат.»
Уркварт недавно стал секретарём посольства, но знакомы они были и раньше. Дэвид трудился в торговом представительстве Англии, а внимание к себе привлёк ещё во времена войны в Греции.
Привлеченный движением Спасения Эллады он отправился воевать. Оглядевшись, примкнул к крайним националистам. Одной войны для молодого человека оказалось недостаточно, и он открыл второй фронт. Днем стреляя в турок или «неправильных» греков, вечерами Дэвид писал письма полные силы и ярости, требуя от Лондона оказывать наибольшую поддержку Греции.
Лондон оценил предлагаемый пыл и приставил его к делу переговоров с османами. Там незаметно произошло изменение. Дэвид отправился к туркам врагом, но вернулся другом.
— Ничего. Теперь-то они попляшут.
— Что вы имеете в виду, Дэвид?
— Уважаемый сэр. Мой лорд. Я имею в виду то, что всего в пяти домах от нас сейчас сидят русские. И знаете, мне кажется я знаю, что они сейчас делают, мой лорд.
Понсонби не торопясь раскурил гаванскую сигару.
— Что же, Дэвид, просветите меня. — виконт ловко пустил колечко дыма. — Что же они там делают?
— Они смеются над нами, мой лорд. Вот что!
— Смеются? Русские? Должно быть у вас жар, Дэвид. Уверяю вас, русские совсем не умеют смеяться. Они и улыбаются с трудом.
— Вы издеваетесь надо мной! — Уркварт почти лишился самообладания, с силой вжимая пальцы в край стола.
— Вы ошибаетесь. — ледяным тоном отозвался виконт. — Это вы издеваетесь над собой.
Уркварт понял, что перегнул.
— Прошу вас извинить меня, мой лорд. Действительно, эта новость помутила моё сознание.
— Это прискорбно, Уркварт. Тем более, что в вашей новости нет самого главного, а именно самой новости.
— Что вы имеете в виду, сэр?
— То что это такая же новость как закат или восход Солнца. Разве русские не должны были отправить миссию к султану? Должны были. Они её отправили.
