мальчиком в возрасте семи-тринадцати лет, ростом примерно 1,2 метра. Около 2300 лет назад он был утоплен в болоте, причем его руки были предварительно скручены за спиной и привязаны к шее. На большеберцовой кости видны так называемые линии Харриса. Это признаки нарушения роста костей в детстве по причине болезни и/или недоедания, которые проявляются на рентгеновских снимках в виде линий повышенной плотности костной ткани. Следовательно мальчик, должно быть, пережил периоды голода и инфекций. В желудке и кишечнике обнаружены яблочные косточки и различные остатки растительного происхождения.
Так что за историю он нам рассказывает?
Судя по всему, неизвестный преступник схватил мальчика из Кайхаузена, раздел и связал его. Затем он приставил инструмент, похожий на кинжал, к горлу своей жертвы. Рана в плече подсказала нам, что мальчик, должно быть, втянул голову в плечи, рефлекторно пытаясь защитить себя. Но его судьба была решена. Еще три удара ножом в левую сторону шеи убили ребенка. К этому времени он уже был не в состоянии сопротивляться или убежать, о чем мы могли судить исходя из характера повреждений: такие близко расположенные колотые раны можно нанести только беззащитной, обездвиженной жертве. Повреждений, указывающих на борьбу, мы не обнаружили.
Но это было еще не все. После того как убийца принес раздетого мальчика, он прикрыл рану на шее и расстелил одежду под затылком ребенка и рядом. Сокрытие нанесенной травмы называется Undoing (эмоциональное искупление). Мальчика аккуратно уложили, словно преступник хотел извиниться перед ним. Это обстоятельство позволяет предположить, что перед убийством ребенок подвергся сексуальному насилию.
Никто не сможет выяснить, кто издевался над мальчиком 2300 лет назад, кто разыскивал его или горевал по нему. Но благодаря новейшим методам и знаниям мы, по крайней мере, смогли узнать правду о смерти мальчика из Кайхаузена. И этот давний случай – пример того, почему термин «судебная медицина» был заменен на новый – «правовая медицина»: восстановить справедливость спустя тысячи лет после насильственной смерти жертвы.
Смерть – единственная надежная вещь в жизни
Женщины, расчлененные Фрицем Хонкой, старушки, задушенные Олафом Д., люди, казненные на секционных столах анатомического театра, и мальчик из Кайхаузена – у всех них есть нечто общее: они умерли. И это напоминает нам о нашей собственной смертности.
Вне всяких сомнений мне нравится жить. Я люблю свою жизнь, свою семью. И я хочу увидеть, как вырастут мои внуки. В то же время я принимаю смерть как часть жизни. Более того, одну фразу я постоянно повторяю своим студентам: «Смерть – это единственная надежная вещь в жизни. Она гарантированно наступит».
ОТ ЖИЗНИ К СМЕРТИ
Если сердце перестает биться, кровь и кислород прекращают поступать в мозг и другие жизненно важные органы. Клетки головного мозга начинают отмирать, и смерть мозга наступает через несколько минут. Кровь, которая больше не циркулирует по организму, под действием силы тяжести скапливается в нижерасположенных участках тела. Примерно через 30 минут после смерти на коже проступают первые трупные пятна разной величины, поначалу имеющие красноватый оттенок, а затем приобретающие синевато-фиолетовые тона[21].
Через два-три часа после смерти мышцы затвердевают, начиная с области глаз и лица и двигаясь вниз к челюсти, горлу и шее, что приводит к трупному окоченению, которое может длиться до трех дней. Затем начинается процесс гниения и разложения. Собственные бактерии и грибки разрушают организм изнутри. Подобно трупным пятнам и трупному окоченению, гниль является верным признаком смерти.
Многие люди боятся умереть. С одной стороны, имеет место страх самой смерти – страх, которому мы можем противостоять посредством знания. По профессиональному опыту мне известно, что смерть обычно наступает быстро. Если я буду испытывать боль, мне дадут лекарство, чтобы облегчить ее. И если при соответствующих обстоятельствах я буду умирать медленно и мучительно, то смерть станет для меня освобождением, а значит, мне нечего бояться.
Также я знаю, что не хочу быть подключенным к устройствам, которые будут искусственно продлевать мне жизнь. Благодаря составленному завещанию пациента каждый в течение жизни может в индивидуальном порядке распорядиться, какие лечебные мероприятия следует проводить или не проводить, когда он или она уже будет не в состоянии самостоятельно принимать решения[22]. Впоследствии при столкновении с проблемой не придется тратить на нее умственные усилия и беспокоиться о том, что близкие люди могут оказаться в ситуации принятия соответствующих решений. Лучше сделать это сейчас, потому что, как показывает мне моя работа судмедэксперта, смерть часто наступает неожиданно. Так, здоровый и активный студент, не досидевший до конца лекции из-за назначенной встречи, в нескольких кварталах от университета слетел с велосипеда и попал под грузовик.
Мысли о собственной смерти, как правило, сопровождаются болью разлуки, страхом окончательного прощания, а также боязнью упустить возможности и оставить после себя нерешенные дела. Со смертью заканчиваются наши личные отношения, наши шансы внести ясность, разрешить конфликты, подобрать нужные слова, чтобы выразить любовь, признательность и привязанность.
Мы можем игнорировать это обстоятельство и делать вид, что собираемся жить вечно. Но что, если бы мы проживали каждый день так, будто он может стать последним? Если бы мы не закрывали глаза на проблемы в отношениях и дали бы себе и другим людям шанс на ценные, честные моменты, которые сохранятся в памяти?
В конце концов, тот факт, что любой человек смертен, напоминает нам о действительно важных вещах.
Тяжелобольные люди часто рассказывают, насколько насыщенной стала их жизнь после того, как они взглянули в глаза смерти. Но нам необязательно серьезно болеть самим, мы можем осознанно принять мудрость людей, столкнувшихся с этим.
А что же после смерти? Что ждет нас там?
В десятках тысяч тел, которые я исследовал с тех пор, как начал работать судмедэкспертом, мне так и не удалось обнаружить признаки души. Когда я держу в руках сердце или мозг, я не ощущаю ничего такого, что могло бы вдохнуть в человека жизнь. Я сосредотачиваюсь на том, как он умер, смотрю, как он относился к себе при жизни: следил ли за собой, курил ли, занимался ли спортом – и как другие с ним обращались. Но я не нашел доказательств того, что после смерти жизнь продолжается. Как разлагающееся тело я вновь войду в круговорот природы. Все, что останется от меня, это память. Мысли, идеи, ценности, которые я передал своим детям, внукам, ученикам и окружающим меня людям. Исследования, научные знания и духовное наследие.
Все остальное относится к области веры, религии. Каждый должен
