из лучших в нашей стране. Поступить туда тяжело. Даже на контракт есть конкурс, а уж на бюджет попасть вообще история из области фантастики.
Я смогла сдать экзамены на отлично. Получила высший бал. Только все это далось тяжелым и долгим трудом. Я бы процитировала учебник биологии с любого места. Задачи по химии решила бы, даже если бы меня разбудили посреди ночи.
Конечно, в универе учились разные студенты. Жданов мог сдать чистый лист, все равно бы его зачислили. Но большинство ребят старались, серьезно относились к будущей профессии.
Незнакомец опять подходит ко мне.
– И как тебе здесь работается? – интересуется он.
Жаль, нельзя сказать правду.
Я просто не могу доверять этому человеку. Даже имени его не знаю. Хотя сейчас готова самого черта просить о помощи.
Да и с чего бы ему помогать? Вряд ли он станет делать это просто так. Непонятно, что захочет взамен. Мне и без него хватает тут приключений.
– Нормально, – бросаю коротко.
– Ничего не напрягает?
Он смотрит мне прямо в глаза. Чувство такое, точно на меня направляют рентгеновский луч.
– Это тюрьма, – пожимаю плечами. – Здесь сами стены давят.
Мужчина усмехается. Кажется, он чует, что я не готова рассказать ему все подробности. Но и причину такого поведения понимает.
– Ты круто постаралась сегодня, – говорит он. – Уверен, без тебя этот подонок сдох бы. А он мне живым нужен. Пока что. Короче, если кто-то рискнет тебя обидеть, скажи, что с ним разберется Резник.
– Вы… Резник? – невольно переспрашиваю.
– Да, почти как ты, – ухмыляется. – Хирург.
Он выходит из операционной, а я не могу отделаться от мыслей о том, за какие “подвиги” заключенный получил такую выразительную кличку.
Резник. Жуткое прозвище. И сам он жуткий. Но при этом вызывает намного больше симпатии, чем Черный. От него не чувствую той волны дикой похоти, поэтому и общаться проще.
Вот только смогу ли я реально обратиться к нему за помощью? Начальник охраны его боится. Рядовые сотрудники мало о нем знают. Разве так бывает? Конечно, я мало знаю про тюремные правила, судить тяжело.
Тут явно какая-то темная история, в которой лучше и не разбираться. Для меня главное, что операция прошла успешно. Пациент жив.
Теперь осталось понять, как выбраться из этой западни.
***
Остаток дня проходит спокойно. Вечер тоже. Ночью никто за мной не приходит, но я не расслабляюсь, не тешу себя иллюзиями.
Это временное затишье. Черный специально держит паузу, чтобы я привыкла и все приняла, больше не закатывала ему истерики. Не мешала.
Да. Гад уверен, я соглашусь на его правила. И как не согласиться? Он же не оставляет другого выбора.
Размышляю, как лучше поступить. Попросить телефон у Резника? Просто для звонка друзьям. Договориться о машине. Но вдруг меня не выпустят из тюрьмы?
Мужчина приходит навестить пациента утром. Только в дверях маячит начальник охраны, поэтому это плохой момент для разговора.
– Я еще загляну, – бросает Резник. – Вечером.
– Он будет еще не в состоянии общаться, – поясняю. – Нужно больше времени на реабилитацию.
– Не важно, – невозмутимо пожимает плечами. – Если он не очухается, то мы с тобой поговорим.
Замечаю напряжение в глазах начальника охраны.
Ему не нравится, что мы общаемся?
Резник уходит, и начальник охраны следуют за ним, а через пару часов меня ждет сюрприз. В кабинет заходит Светлана Викторовна. Улыбается, радостно выдает приветствие.
На долю секунды мне кажется, наш последний телефонный разговор мне приснился, и женщина не пыталась подложить меня под Черного.
Она ставит чайник, достает коробку конфет.
– Ты молодец, Таечка, такую сложную операцию сама провела. Мне Олег Сергеевич все рассказал. И как ты руководила, и как разобралась с тяжелыми ранениями. Он тобой восхищается. Даже шутит, что ты могла бы меня легко заменить.
– Нет, заменить не получится.
Я же не стану поставлять “девочек” для зэков.
Светлана Викторовна заваривает кофе, ставит передо мной чашку с ароматным напитком, а у меня ком в горле при одном взгляде на женщину.
Есть ли предел у ее лицемерия?
– Ну что такое, – хмурится она и нервно поджимает губы, усаживается напротив меня, подвигает коробку конфет поближе. – Ты почему на меня волком смотришь?
– Я хочу отсюда уехать.
– Опять эту песню завела? – в голосе проскальзывает раздражение, но женщина все-таки сдерживается, на конфликт не идет. – Тая, поверь, нам лучше не ссориться. Ситуация уже сложилась.
– Нет, – говорю твердо. – Я не стану делать то, чего вы от меня ждете. Пожалуйста, объясните это и вашему… заказчику.
Тоже стараюсь сдержать эмоции.
– Ты Резника давно знаешь? – вдруг спрашивает она.
– Что? – невольно приподнимаю брови. – Нет, конечно. Мы только вчера с ним встретились.
– Я так и думала, – кивает. – Ты поосторожнее с ним. Считаешь, он лучше Черного? Нет. Наоборот. Можешь, что хочешь обо мне думать, но я тебе зла не желаю.
Моя реакция слишком явно отражается на лице. С этим я уже ничего не могу сделать. Светлана Викторовна хмурится.
– Тебе отсюда не выйти, – наконец, заявляет она. – Ты же и сама поняла. Девочка ты умная, сообразительная. Вот и советую: реши все по-хорошему. И практику отлично закроешь, и денег заработаешь. Черный тебя не обидит. Характер у него тяжелый, не спорю. Но девчонки от него обычно довольные выходят. Нет, разное бывало, конечно. Сама понимаешь, если…
Светлана Викторовна замолкает, понимая, что сболтнула лишнее. Дальше снова начинает уговаривать и приводить какие-то аргументы, но я уже не слушаю. Тошно становится.
Она всерьез пытается убедить меня? Перед глазами мелькают кадры прошлой встречи. То, как Черный рвал мою одежду. Завалил, подмял под себя. Да как это животное может быть нормальным?!
– Хватит, – нервно сглатываю. – Пожалуйста.
– Чем он тебе не нравится? – удивляется женщина. – Красивый же мужик! Девки сами липнут.
– Прекратите.
– Тая, мы живем в мире, где всем управляют мужчины, – деловито продолжает она и явно надеется меня приболтать. – Это везде так. И всегда было. Иногда женщине нужно подстроиться. Уступить. Неужели не видишь, что тебе хуже будет? Он же в любом случае возьмет.
– Я должна проверить состояние пациента.
Поднимаюсь и выхожу, направляюсь в палату. К счастью, Светлана Викторовна молчит и не пытается меня остановить.
Прохожу мимо пункта охраны, поворачиваю в другой
