за воротами, направо, то самое кирпичное трехэтажное административное здание. По его периметру ходят двое в камуфляжной форме и с автоматами. Зеки, конечно — горбятся, курят на ходу, но глазами исподобья зыркают по сторонам и в любой момент готовы стрелять на поражение. Ладно, походите пока, мне дальше. По лестнице, на второй этаж, в приёмную. Ого, в секретарской зоне гульбан, как в ресторане! Где-то уже добыли спирт, видимо, в санчасти… Орёт магнитофон, картишки на деньги, которые забрали у заложников. Весело им! Ну-ну… А вот и кабинет начальника тюрьмы. Здесь не так весело, но тоже многолюдно… Сам начальник тюрьмы, крупный пожилой полковник, избитый и связанный, хрипит и задыхается в углу с кляпом во рту. Видимо, у него астма и ему сейчас совсем худо.
За рабочим столом начальника тюрьмы сидит, ноги на стол, главарь Пухтеев и с кем — то трепется по телефону. Улыбается, доволен. В мыслях, наверное, уже на Пикадилли. В другом углу, на полу, сбились в плотную стайку 13 женщин, некоторые, видно, что избитые. Молодые, пожилые, в форме и по-гражданке. Так, а почему их 13? Где ещё одна? Куда её дели⁈
Ясно! За небольшой перегородкой, отгораживающей умывальник и что-то типа комнаты отдыха — кушетка, два кресла и низенький столик, два молодчика. Один держит заточку у горла насмерть перепуганной женщины, а второй задрал ей сзади юбку и уже расстёгивает себе штаны.
Знакомая картина! Не-на-ви-жу!
КЛАЦ!
Двое насильников, один в свалившихся на пол штанах, бессмысленно улыбаются, угукают, пускают пузыри, нелепо и забавно машут руками. Я не убиваю насильников, нет у меня для них такой милости.
КЛАЦ!
Пухтеев так и остаётся сидеть за столом начальника тюрьмы, ноги на стол, но его голова откидывается за спинку кресло, а руки беспомощно повисают по бокам. Он мёртв. Из динамика упавшего телефона слышу женский голос:
— Саша! Сашенька! Алло! Алло!
КЛАЦ! КЛАЦ! КЛАЦ!
В приёмной начальника так и орёт магнитофон, но его уже никто не слушает, все мертвы…
КЛАЦ! КЛАЦ!
Два мёртвых зека-автоматчика на улице лежат на земле головами друг к дружке и раскинув руки. Автоматы рядышком.
Всё? Всё! Теперь, домой, до подъёма в кадетском интернате ещё три часа!
СЮЖЕТ 3/6
25 августа 2006 года (утро), город Москва
«Передаёт агентство 'Интерфакс»:
Все заложники, захваченные в СИЗО на юго-востоке Москвы, освобождены. Об этом, прямо, у ворот СИЗО сообщил журналистам сегодня ночью глава ФСИН России.
«Все заложники освобождены, никто не пострадал, — сказал он, — В штурме участвовала группа спецназа ФСИН. Вначале бойцы взорвали шумовую гранату — это был отвлекающий маневр. Затем, в сторону здания была дана короткая автоматная очередь. После чего, все преступники сразу сдались. Бойцы сработали блестяще. Все оценки и разбирательства — потом. Операция длилась около 15 секунд, а ее подготовка заняла, примерно, три часа».
Представители прокуратуры вышли к собравшимся у оцепления и тоже заявили, что штурм закончен и все заложники освобождены. В то же время, глава ФСИН опроверг появившиеся в СМИ сообщения о том, что на территории СИЗО был, якобы, какой-либо массовый бунт. Заложников удерживали всего 3 человека.
Между тем родственники заключенных не верят, что при проведении операции по освобождению заложников никто не пострадал. Родные, которые собрались возле здания СИЗО задолго до начала штурма, уже после окончания спецоперации видели, как из ворот следственного изолятора выезжало множество машин «скорой помощи» с включенными спецсигналами. По мнению родственников заключенных, на этих машинах могли увозить убитых и раненых'.
Сцена 4. Щаг за шагом, шаг за шагом
5 сентября 2006 года (вторник), Москва
Подъём в 7−00, а отбой в 23−00. После этого времени хождения по коридорам интерната нежелательны, кадетам разрешается только лёжа почитать книжку. Однако, уговаривать Михалычу никого не приходится, будущие госликвидаторы засыпают, едва коснувшись головой подушки. Умаиваются за день…
С утра, у кадетов зарядка-интенсив под руководством инструктора. В основном на улице. Душ, вкусный калорийный завтрак и вперёд, на учёбу!
Учиться мы всей толпой идём в обыкновенную среднюю московскую школу на районе, который плотной стеной двенадцати- и шестнадцатиэтажек стоит сразу за дорогой. Пятнадцать минут пешего хода. Школа с углублённым изучением английского языка. Дядя Толя говорит, что язык для нас очень важен. А никто и не спорит…
Со стороны, так, идёт стайка обычных разновозрастных школьников и школьниц, 15 человек. Разве что, не орут и не пинаются. Но, будьте уверены, обычных в этой стайке нет… каждый из кадетов обходится государству на вес золота. По прибытии, стайка рассасывается по своим классам. Назад в интернат пойдут уже не вместе, а у кого сколько уроков.
Я и ещё одна девочка, Марина Гончарова, она из Новосибирска, учимся в 10-В классе. Нормально мы с ней учимся, без двоек. Класс этот дружный, большинство ребят в нём учатся с 1-го класса. Как говорится, спаянный и уже даже немного споенный коллектив подростков с окраины Москвы. Но, нас, новеньких, в свою компанию они не берут. Да, мы не больно-то и просимся. Марина в этом классе учится уже три года, а я пришел в него год назад, сразу, как попал в интернат в прошлом году.
Приставали, конечно, пробовали на зуб. Мне и Марине, как и большинству наших одноклассников, сейчас по 16 лет. Самый возраст для выяснения отношений на пустом месте. С нами, интернатовскими, у класса насторожённый нейтралитет. Три года назад мальчишки впятером зажали Марину в раздевалке, пощупать новенькую. Обычное дело. Но тут же брызнули врассыпную и в школе появились только через неделю. «Пережили сильный испуг, но от чего, не помнят», так записали им всем в карточки в школьном медпункте. Точно не знаю, что такого Марина с ними сделала, но могу догадываться…
Рис. 4/1. Марина Гончарова
Как-то, под вечер, я встретил Марину в коридоре нашего второго жилого этажа. Она шла к себе в комнату после занятий в подвальной спецзоне. Я хотел было заговорить с ней, но… мгновенно передумал и перешёл на другую сторону коридора. А потому, что, хотя, Марина и прикрывала лицо шарфиком… но… глянула исподлобья сощуренными зелёными глазами с узкими кошачьими зрачками… и вдруг, явственно пахнуло первозданным ужасом, перемешанным со смрадом звериного логова… И ещё я, вдруг, услышал глухой нарастающий рык… А на ужин уже пришла обычная, весёлая, компанейская, длинноногая девчонка… только что, с чересчур пышной шевелюрой.
Меня же, в самом начале учебного года, в суете школьной раздевалки, просто, пнули чуть пониже спины ботинком с толчёным мелом на подошве, сразу же, больно засадили по затылку жёваной бумагой из духовой трубки с калибром, как у «Винчестера», и уже в коридоре
