сон на Филиппа, которому тут же приснилось, будто он видел, как бог Амон возлег с Олимпиадой и сказал: «Женщина, в своей утробе ты понесла того, кто станет защитником тебе и своему отцу, Филиппу». И будто бы видел он, как Амон приблизился к укромному органу и осенил его золотым кольцом. На этом кольце был резной камень с изображением головы льва, сияющего солнца и меча. Пробудившись, Филипп позвал к себе гадателя, чтобы тот истолковал его сон. Гадатель ему: «Филипп, знай доподлинно, что Олимпиада понесла не от человека, а от бога. Голова льва и меч означают, что тот, кому предстоит родиться, достигнет восхода солнца, сражаясь и покоряя мечом города».
Филипп одержал победу и отправился назад в Македонию. Олимпиада вышла ему навстречу и поцеловала его. Филипп пристально посмотрел на нее и сказал: «Кому ты отдалась, Олимпиада? С кем согрешила? Ты не согрешила, ибо понесла от бога. Все это я видел во сне, поэтому не стану тебя укорять».
Как-то раз Филипп захмелел и пребывал в великом веселье. Нектанеб с помощью волшебства принял образ дракона и, наводя на всех ужас своим шипением, прошел посреди залы, где пировал Филипп. Приблизившись к Олимпиаде, он положил ей голову на лоно и поцеловал ее. Увидев это, Филипп сказал: «Олимпиада, я хочу сказать тебе и всем, кто обедает со мною, именно этого дракона я видел, сражаясь с врагами».
Несколько дней спустя, когда Филипп сидел в одиночестве, маленькая птичка опустилась на его живот и снесла яйцо. Оно скатилось, упало на землю и разбилось. Оттуда появилась змейка, которая обвилась вокруг яйца. Она хотела заползти в него, но, прежде чем просунула голову, умерла. Когда это произошло, Филипп приказал привести к себе гадателя и рассказал ему о том, что видел. Гадатель же ответил ему: «Царь Филипп, у тебя родится сын, который будет царствовать, и обойдет весь мир, покоряя народы, и, прежде чем возвратится в свою страну, умрет в молодых летах».
У Олимпиады подошло время родов, и стало болеть ее лоно. Она приказала Нектанебу прийти. Он принялся считать и сказал: «Приподнимись немного со своего ложа, Олимпиада, ибо в этот час солнце привело в движение все стихии». Вскоре Олимпиада родила, и, как только мальчик упал на землю, прогремел гром, сверкнула молния и сотряслась земля.
Увидев все это, Филипп сказал: «Жена моя, я решил в сердце своем, что не стану воспитывать этого младенца сам, ибо он был зачат не мной. Поскольку я понимаю, что он зачат богом, и при рождении его взволновались стихии, то он будет воспитан так, как подобает царевичу, и в память о сыне, который родился у меня от другой жены и умер, я нарекаю его Александром». Сказав так, Филипп принялся заботливо растить ребенка.
Он не был похож ни на отца, ни на мать. Его волосы напоминали львиную гриву, глаза были разные, один — белый, а другой — черный. Зубы острые, движения стремительные, как у разгоряченного льва. Сразу было видно, что в будущем ему суждено совершить великие дела. Он состязался в школе со своими соучениками и побеждал их.
В это время некие военачальники Каппадокии привели к Филиппу огромного скакуна, стреноженного ремнями, потому что он поедал людей. Филиппа изумила его красота, и он сказал: «Этот жеребец — знамение, то ли хорошее, то ли недоброе. Пусть мои люди посадят коня в железную клетку и бросают ему воров и разбойников и всех тех, кто за свои злодеяния должен быть отдан на съедение зверям».
Когда Александру исполнилось двенадцать лет, его вместе с другими юношами стали учить сражаться и Филипп, увидев его стремительность, похвалил Александра и сказал: «Сын, я доволен твоими дарованиями, об одном печалюсь, что обликом ты на меня не похож». Олимпиада, заметив, что Филипп этим опечален, позвала Нектанеба и сказала ему: «Проведай и выясни, как Филипп задумал поступить со мною». Нектанеб принялся считать и ответил: «Он уверен, что ты чиста. Солнце сейчас находится под некой звездой, что лишает его желания».
Александр, который в это время был там, услышав эти слова, сказал: «Отец, звезды, которые ты считаешь, сияют на небе?» Нектанеб ему: «Вот именно, сын мои». Александр сказал: «И я могу их видеть в поздний час?» Нектанеб ему: «Пойдем со мною ночью на равнину, и я покажу тебе». Александр спросил: «Отец, а ты знаешь свою судьбу?» Нектанеб ему: «Доподлинно». Александр сказал: «Это хорошее искусство, и я желаю его постичь. А какой смертью ты должен умереть?» Он ответил: «Я погибну от руки своего сына».
Александр отправился с ним ночью за пределы города. Нектанеб сказал ему: «Сын, посмотри на небо, и ты увидишь звезду Геракла, которая в печали, а звезда Гермеса преисполнена радости, а звезда Юпитера видна ясно». Пока Нектанеб смотрел ввысь, Александр приблизился к нему и сбросил в яму, сказав: «Если тебе неведомы земные дела, что же ты тогда можешь смыслить в делах небесных?» Нектанеб ему: «Я знал свою участь. Однако не мог изменить судьбу и избежать этого». Александр спросил: «Так что, я твой сын?» Нектанеб ему: «Ты и есть сын мой». Тут Александр понял, кто был его отцом, побоялся оставлять его в яме, а взвалил на плечи и отнес тело во дворец. Когда Олимпиада увидела его, то спросила: «Сын мои Александр, кто это?» Он ей: «Тело Нектанеба». Она ему: «Нектанеб был твоим отцом». Он ответил ей: «Вот до чего довела твоя глупость».
Между тем Филипп узнал от предсказателя, что после его смерти будет править тот, кому удастся объездить скакуна Александр же стал силен и отважен. Как-то раз он проходил мимо места, где стоял этот дикий конь, увидел, что он заперт в клетке, а перед ним валяется множество недоеденных рук и ног человеческих, и, удивившись, просунул сквозь прутья руку. Скакун тут же вытянул шею и принялся облизывать его руку, согнул ноги, лег на землю и, повернув голову, взглянул на Александра. Александр, поняв желание скакуна, открыл клетку и спокойно погладил коня по спине правой рукой. Конь стал еще более кротким, он льнул к Александру, словно собака к своему хозяину. Александр сел на него и верхом выехал за ворота. Филипп, увидев его, произнес: «Сын мой Александр, все знамения говорят о том, что ты станешь царем после моей смерти».
«Александру исполнилось пятнадцать лет, и он попросил Филиппа: «Отец, если можешь, доверь мне управлять колесницей». И сказал ему Филипп: «С радостью соглашаюсь на это, мой
