Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
прочитанным, почему он увиливает от ответа? «Начитанный редактор», готовый забраться «в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек», обязан был поспорить с удивительным рассказчиком по теме его повествования» [4]. Но если Воланд пересказывал главу из романа Мастера, как полагает данный булгаковед, то почему рассказчик делал вид, что незнаком с автором романа, когда ему пришлось знакомиться с Мастером? Налицо опять темное место.
Следующий на очереди – Левий Матвей. Если человек впервые читает роман не поверхностно, а внимательно и неспешно, то при чтении ершалаимских глав его мысль столкнется со следующей помехой. Как известно, Левий Матвей в последний раз говорил с Иешуа за два дня до казни последнего (то есть в среду). В этот промежуток времени он пролежал из-за внезапно поразившей его болезни в сарае, а в пятницу, примерно в десятом часу, он услышал страшный приговор, объявленный Пилатом. При этом в среду вечером Иешуа успел познакомиться с самим Иудой, с которым не было возможности нигде познакомиться или просто встретиться сборщику податей и о существовании которого Левий Матвей вообще не имел никакого понятия. Иуда и Левий друг для друга как будто вообще не существовали! Но когда Афраний привел к Пилату Левия Матвея, оказалось, что тот все-таки знал откуда-то о предательстве Иуды: «Тебя зарезать мне не удастся, – ответил Левий, оскалившись и улыбаясь, – я не такой глупый человек, чтобы на это рассчитывать, но я зарежу Иуду из Кириафа, я этому посвящу остаток жизни» (гл. 26). Так знал Левий Матвей об Иуде или нет? Если ему сообщили об Иуде до разговора с Пилатом, то кто это сделал и зачем? Напомним, что предательство Иуды было тайной одного Каифы и его приспешников, о которой Пилат узнал только со слов Иешуа, рассказавшего о приглашении в гости к этому нанятому первосвященником юноше. Единственный, кто мог знать, кроме Каифы, об этом деле – это всеведущий Афраний. Но тому не было смысла и надобности что-то сообщать какому-то оборванному бродяге.
Вот таблица, по которой видно, что Левий и Иуда нигде не пересекались и что первому о предательстве никто не сообщал:
Когда мы в первый раз читаем ершалаимские главы, то мы можем заметить, что в них почему-то совсем нет никакой нечистой силы, ничего потустороннего и ни одного демона, хотя сам Воланд говорил литераторам на Патриарших прудах, что он лично присутствовал на суде Пилата. Из-за этой явной странности читатель может рано или поздно прийти к мысли, что Афраний и Воланд – это один и тот же человек (в силу их сходства), а точнее, персонаж, так как Воланд – это не человек.
В этом же самом «малом» романе есть еще одно обстоятельство, которое всех решительно новичков сбивает с толку. 25-я глава носит обманчивое название «Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа», так как прокуратор на самом деле хотел не спасти, а, наоборот, погубить этого юношу. Но, должно быть, во избежание какого-нибудь провала или каких-либо наушников и шпионов подобных барону Майгелю Пилат не давал начальнику тайной службы своих указаний прямо, отчего тому всегда приходилось стараться правильно понять своего повелителя. Поэтому, когда читатель видит, как некий человек в капюшоне появляется в Гефсиманском саду после убийства Иуды, сначала даже приходит сомнение, был ли это Афраний. И если читатель принимает его все-таки в конечном итоге за Афрания, ему все равно непонятно, зачем тот обманывает своего правителя, что будто бы не сумел уберечь Иуду, ведь он же сам и зарезал его. Зачем он сделал противоположное своему заданию? Оказывается, Пилат просто дает Афранию только завуалированные поручения по причине, которую мы сейчас указали. Это такой их метод общения, требующий определенного мастерства и опыта. В общем, эта глава намеренно путает читателя, чем автор намекает каждому из нас, что в романе могут быть подобные сюрпризы, вроде тех, что мы сейчас перечисляем. Это уже шестое темное место в «Мастере и Маргарите».
Больше всего мысль читателя спотыкается в финале романа. Мы назовем только наиболее явное из всего этого. Во-первых, непонятно, зачем понадобилось участие самого Мастера в судьбе Пилата. Воланд предложил Мастеру закончить свой роман, после чего последовало долгожданное освобождение прикованного к одному месту прокуратора. А если бы Мастер умер в своей палате, Пилат так и остался бы сидеть на своем кресле, вечно глядя на луну? А другой мастер мог бы отпустить Пилата? Во-вторых, непонятно, какова природа Ершалаима, к которому протянулась лунная тропа, по которой пошли герои. Означает ли это, что в тот момент было два города с одним названием – Ершалаим времен Пилата и Ершалаим ХХ века? Перед нами был пространственно-временной разлом? Но этому явно противоречит слова автора, что в этом городе разросся за много веков древний сад: «Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом» [5] (гл. 32). И, в-третьих, непонятно, почему автор описывает в эпилоге Мастера, являющемуся каждый год во сне Ивану, как «пугливо озирающегося обросшего бородой человека»? Это следствие пребывания в вечном приюте? Но почему тогда Маргарита так не озирается?
Последнюю непонятную вещь неподкованный читатель замечает уже при повторном чтении «Мастера и Маргариты». Под первым впечатлением читателю становится непонятным эпиграф, согласно которому дьявол – это тот, кто вечно желает зла и вечно совершает благо. Неужели Воланд желает кому-то зла? Часто в этом случае делается отсылка на диалог Воланда и Левия Матвея. Именно там рассуждения князя тьмы приводят читателя к мысли к пользе наличия зла в этом мире. Но эта напрасная отсылка делу нисколько, очевидно, не помогает. Все равно эти рассуждения не делают зложелательного Воланда менее желающим зла и доброжелательным. Даже, напротив, из диалога посланника света и повелителя теней как раз и следует, что Воланд желает, чтобы в мире помимо добра существовало зло.
И последнее, на что можно обратить внимание, это то, что имя Мастера в романе пишется со строчной буквы. Надо сказать, что в этом факте ничего особенного и тем более загадочного нет, вопреки кажущейся в нем странности. Слово «мастер» пишется с маленькой буквы, поскольку оно является не личным именем или прозвищем человека, который его носит, а обыкновенным словом. Так, например, Павел Бажов называет своего героя в «Каменном цветке» – Данилой-мастером. Это не более чем степень искусности. И в нашей истории бывают
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
