на большее не способен, то кто ты есть? — а в голос побольше брезгливости, еще больше, вот так, хорошо. Заодно и повернуться к нему и его дружкам, так и не отходя от дерева.
Бросив взгляд на своих друзей, парни перестали жевать и выбрались из шалаша, с неприкрытой враждебностью посматривая на Иловая.
— Ха, — выдал он весьма натужно, — я и сам справлюсь.
— С кем это ты справишься, со мной, что ли? Опять твои выдумки: то я домой убежал, то ты со мной справишься. — Я хмыкнул и отошел от дерева.
— Да! С тобой я и сам справлюсь, — в его голосе слышались истеричные нотки.
Случались между нами драки и не раз, результат был разный, никто не показывал полного доминирования.
— Хорошо, я согласен биться, — не совсем то, чего я добивался, но тоже сойдет.
Стянув с пояса самодельный кистень, закинул его в шалаш. Я обратился к друзьям, тихо, чтобы нас никто не расслышал, а то на наш разговор с шакаленком почти весь лагерь пришел.
— Ребята, после того как я с Иловаем закончу, мне нужна будет ваша помощь, устройте большую общую драку, очень надо.
Парни как-то неуверенно переглянулись.
— Если очень надо, Яромир, устроим, — вперед вышел Лан, — я давно с Добрыней побиться хочу, да и с Баваем тоже.
Никак не ожидал, что Лан первым откликнется. А там уже и Гостивит с Даленом кивнули, деваться некуда, невместно. Как по мне, общую свару затевать у них желания не было. Особенно не понимая, зачем это надо? С Иловаем все ясно и понятно, а с остальными-то зачем?
— Благодарю, так надо, парни, просто надо.
Развернувшись, я направился к Иловаю, чувствуя, как за мной идут близкие друзья.
А вокруг народу еще больше стало.
Спустившись на прогалину к Иловаю и остановившись в двух шагах, с ухмылкой и свысока смотрел на него. Могу себе позволить, я в лагере выше всех ростом, высокая и худая пальма.
Иловай хоть и был ниже меня на голову, зато был крепко сбит и в плечах шире. Широколобый и лопоухий, а по всему его носу шли веснушки, этакая дорожка.
Окинул взглядом окружающих, все ждут нашей драки. Еще бы, это же такое веселье, когда развлечений мало.
Перевел взгляд на Иловая, давая ему понять, что первым начинать не намерен, пусть думает, что я трушу. Что, дорогой, полагаешь, у нас будет честная драка? Как же ты ошибаешься, никакой честной драки у нас не будет.
— Что, готов? Никуда не побежишь? Ну, тогда держись у меня, — и Иловай сделал шаг вперед, занося кулак для удара.
А замах у него был широк, от всей души. Куда, дорогой, так замахиваться, ты же не дрова колешь. Откинул сначала корпус назад, а после и голову, удар пронесся мимо, коротки твои ручонки, это тебе надо было еще ближе ко мне подходить.
Делаю шаг и бью справа в переносицу. Чувствую, как костяшки касаются его лица, а после кулак полноценно впечатывается. Не сходя с места, бью ногой по его волосатым колокольчикам, и слышу крик, вырвавшийся из его горла.
Больно, конечно больно и адски больно. Эта боль ноющая и очень сильная, ты некоторое время после этого не способен нормально соображать. Эта боль сводит с ума, отключая от действительности. Говорят, если поприседать, аккуратно на пяточках, боль уменьшается. Только врут, ни хрена эта не помогает. Откуда я знаю? Так прилетало пару раз. Ох как я ненавидел людей, сделавших мне так больно, ты бы знал, Иловай. Вот и решил с тобой поделиться этим опытом дядюшка Кощей.
А ты уже нагнулся и встал в позу, держась за свои мохнатые колокольчики, так это же прекрасно, ты полностью готов к продолжению.
Удар по ушам с двух рук, добавим тебе оглушение, надеюсь, небольшое сотрясение ты словил. Подсечка — и шакаленок падает на землю, раскидывая руки в разные стороны.
Я же выдохнул, удалось. Часть первая закончена.
Оглянулся по сторонам, все таращились на нас, у многих глаза были распахнуты на полную, так как дракой это в их понимании не назвать, скорее быстрой и жёсткой расправой. Лан, так же, как и все, находился в остолбенении.
Приходи в себя и давай начинай, пока этот шакаленок в колобок не свернулся. Тик-так, тик-так.
— Лан, — вырвался у меня едва сдерживаемый крик, мне аж захотелось его матом сверху приложить, еле удержался. Он посмотрел мне в глаза и кивнул, а после развернулся в сторону одной из компаний ребят.
— Добрыня, ты, коломесь[2], я слышал, как ты хвастался, что легко со мной справишься, а ну, докажи! Или языком только лаяться способен, как Иловай?
Вот это он выдал, вот это он красавец. Он меня второй раз за день поразил, не был он раньше таким говорливым. Может, я на него как-то воздействовал, ага, харизмой и природной красотой.
А внимание народа начало переключаться, это же хорошо, просто чудесно.
Повернувшись вновь к Иловаю, увидел, что он свернуться в калачик пытается, но это немного трудно сделать, особенно когда на твоей руке стоят. Переместив свою стопу на его запястье, другой ногой размахнулся и ударил по пальцам его руки. Раз, два, три, четыре, пять — я продолжал наносить удары ногой. Надеюсь, переломы пальцев ты получил, скотина. Сойдя с его руки, рассматривал свернувшегося Иловая, одной рукой держащегося за промежность, а другой пытающегося баюкать свою руку, при этом подвывая, по лицу его катились слезы.
Было ли мне его жалко? Нет. Получил ли я удовольствие от этого? Да, получил. Но не от того, что он сейчас воет от боли, а от того, что шакаленок получил по заслугам.
Ведь я, как Яромир, прекрасно помню, что, когда удирал от него и от двух его хвостиков, у меня плетью висела рука, и ею невозможно было даже пошевелить. И ребра, когда прижимал руку к животу, неестественно выгибались. И сочувствующих взглядов у Иловая и его дружков я не видел.
А драка начала разгораться хорошая, все со всеми, видимо, вспомнились обидки, сжались кулачки.
Выцепив своих друзей взглядом, я выдохнул: дерутся с кем-то с остервенением, иногда что-то даже выкрикивая, молодцы, держатся.
Обнаружил взглядом прихлебателей Иловая, которые тогда активно помогали в беседе со мной.
— Ну что, ребята, настало ваше время, — и я двинулся в их сторону. Теперь повеселимся.
[1] — Чванливый дурачок
[2] — Вздор говорящий
Глава 3
Свет проникает сквозь крышу шалаша, не давая мне спать. Рассвет, новый день.
Тело все гудит тупой натужной
