назад. Мой левый глаз дергается, когда я просматриваю длинный документ.
— Ты хочешь, чтобы я провел построчное сравнение, или расскажешь мне, какие изменения были внесены?
— Мой отец забыл разграничить свое имущество от моего в первоначальном документе. Ты имеешь право на долю семьи Эллсворт. Но не на мою.
Я возвращаюсь к первой странице, прежде чем поднять на нее взгляд.
— Что это значит?
— Я хочу сохранить свои коммерческие предприятия. Мой журнал. Пока мы женаты, и на случай, если мы разведемся.
Смесь удивления и раздражения боролась во мне. Этого я не предвидел.
— Так вот в чем дело? Твой маленький журнал? Ты боишься, что я буду указывать тебе, как одеваться твоим моделям с обложки или какие тенденции сейчас в моде?
Скарлетт никак не реагирует на насмешку. Она ворвалась сюда, предъявляет требования, на которые не имеет права, и все еще имеет наглость смотреть на меня так, будто это я причиняю ей неудобства. Что-то, очень похожее на уважение, мерцает в глубине души.
— Мой отец не имеет никакого отношения к журналу. Это не его дело, что с ним делать. И не твое. Я хочу полный контроль, иначе выхожу из соглашения.
Я улыбаюсь этому смелому заявлению.
— Ты собираешься отказаться от соглашения стоимостью в сотни миллиардов ради модного журнала стоимостью... сколько? Пятьдесят миллионов?
— Не все из нас наследуют все, что у нас есть, Крю.
— Ты унаследовала деньги, которые потратили на этот журнал.
Ее глаза вспыхивают.
— Это не подлежит обсуждению. Я не блефую. Мой отец может сделать все, что захочет. Но он не может заставить меня выйти за тебя замуж.
— Ты была бы дурой, если бы не согласилась на это.
— Я предлагаю поговорить. Если ты не согласишься на мои условия, то будешь выглядеть дураком. Мне не нужны ни ты, ни твои деньги, Крю Кенсингтон. Не забывай об этом.
Я пролистываю еще несколько страниц, чтобы выиграть немного времени. Я не уверен, что делать, и не могу вспомнить, когда это происходило в последний раз. Меня не волнует журнал. Я действительно забочусь о том, чтобы у Скарлетт создалось впечатление, что она здесь все контролирует.
— Все, что ты изменила — это акции журнала? — спрашиваю я.
— Да.
— Мне нужно увидеть отчеты о доходах, прежде чем я соглашусь.
Ее глаза сужаются.
— Зачем?
— Я принимаю взвешенные решения, Скарлетт, — я сосредотачиваюсь на ее карих глазах, потому что взгляд на что-либо другое ничем хорошим не закончатся. Скарлетт дурманит. Темные волосы, которые я представляю разбросанными по подушке. Пухлые губы накрашены в соблазнительный красный оттенок. Сшитое на заказ синее платье облегает ее изгибы. Все в ней привлекает.
Она вздыхает, затем подходит ближе.
— Двигайся.
— Прошу прощения?
— Если ты хочешь увидеть отчеты о доходах, двигайся.
Вопреки здравому смыслу, я так и делаю. Я встаю и отхожу от компьютера, у которого есть полный доступ ко всему. Я не беспокоюсь, что она будет рыться в каких-то секретных файлах. По двум причинам, вторая вызывает большее беспокойство, чем первая. Во-первых, я не думаю, что она это сделает. Это говорит о некотором уровне доверия. Во-вторых, если она хотела шпионить, думаю, она придумала бы более творческий способ получить доступ к моим файлам. Восхищение, может быть, даже уважение, присуще этой мысли.
Я смотрю, как она устраивается в моем кресле и начинает печатать.
— Ты уже говорила со своим отцом?
— Я расскажу после нашей встречи. Если ты недоволен тем, что подписываешь контракт во второй раз, возможно, тебе следовало сначала убедиться, что я одобрила его. Учитывая, что в контракте будет моя подпись, а не подпись моего отца.
Я ничего не говорю на это. Вероятно, она права, хотя я принимал такое же незначительное участие в составлении документа, как и она.
— Твой отец упоминал об ужине?
— Да.
— Дате свадьбы?
— Да.
Я отказываюсь от разговора и сажусь на кожаный диван. Принтер с жужжанием оживает.
Скарлетт встает и подходит к нему. Страницы еще теплые, когда она бросает их мне на колени.
— Держи, дорогой.
— Тестируешь имена домашних животных?
Она не отвечает, просто снова садится за мой стол. Я застрял на диване, как посетитель.
Листаю страницы с цифрами, стараясь не выдавать своего удивления. Я почти ничего не знаю об индустрии моды, однако знаю, как выглядит значительная прибыль. Я также знаю, что «Хай Кутюр» был близок к банкротству до того, как Скарлетт купила журнал.
Я впечатлен.
Меня ничего никогда не впечатляло.
— Тебе не следовало показывать это мне.
— Я знаю.
— Я был бы идиотом, если бы отказался от акций.
— Это я тоже знаю.
— Но ты думаешь, что я соглашусь на твое предложение, — это утверждение, а не вопрос.
— Да.
Мы смотрим друг на друга несколько пьянящих секунд. Меня так и подмывает сблефовать. Увидеть, как вспыхнут ее почти зеленые глаза, и уловить гнев, который она бросит в мою сторону. Если бы она была другой женщиной — не моей невестой, — я бы так и сделал. С другой стороны, я не могу представить, чтобы кто-то еще проделывал со мной подобный трюк.
— Я не подпишу, пока моя команда юристов не посмотрит это, — говорю я.
— Но ты подпишешь его?
В ее голосе безошибочно угадывается надежда. Это важно для нее; это не просто игра власти или испытание. Мой ответ отразится на наших отношениях.
Я хочу, чтобы я ей понравился.
Мысль странная. Люди беспокоятся о том, что я думаю о них, а не наоборот.
— Если это единственное, что ты изменила, то да.
Скарлетт прикусывает нижнюю губу. Я смотрю, как ее белые зубы впиваются в красную помаду. Пока мы смотрим друг на друга, я осознаю две вещи. Во-первых, несмотря на все ее дерзкие заявления, она не думала, что я соглашусь. Во-вторых, я хочу поцеловать ее. Сильно. То же самое чувство, которое кружилось вокруг нас в «Пруф», появляется в моем кабинете, сгущая воздух.
Раздается стук в дверь.
— Что? — говорю я. Раздражение из-за того, что меня прервали, просачивается в мой голос.
Изабель — одна из руководителей совета директоров, открывает ее и просовывает голову внутрь.
— Крю, я... — она замолкает, как только замечает Скарлетт. — Ох. Я... я не знала, что вы чем-то заняты.
— Мы? Нет,
