темно. Не сразу вспомнил, где я: просто открываю глаза, а ничего не меняется, как было темно, так и осталось. Состояние на отходняке от калипсола такое, как бы это объяснить… квадратное. Нихрена не понятно. Только что на сгибе полураскрытой шахматной доски лежал, она вроде как обычная, восемь на восемь, а тянется во все стороны в пространстве бесконечно… Казалось, если понять, как это возможно, тогда и бесконечность вселенной осознать можно, а там и до разгадки всего сущего рукой подать. И вот уже почти все понял, увидел… и как всегда на самом интересном месте проснулся.
Начал припоминать кто я, где. Вспомнил. Не сразу, но вспомнил. Стало мне интересно, как прошла операция. В темноте не разглядеть ничего… Решил я на ощупь разобраться, а сам ни рук, ни ног и между ног не чувствую. А любопытство прямо-таки маниакальное: вдруг что лишнее отрезали? Сконцентрировался до предела, пошли импульсы от кончиков пальцев. И вдруг я понимаю, то, что я пытаюсь осязать, к моему туловищу никак не прикреплено. Свободно болтается у меня в руке и ничего движению последней не мешает. «Отпал!» – приходит кошмарное осознание произошедшего. Хоть и незаконченное, но медицинское образование подсказывает, что если быстро, то еще можно пришить. Неимоверным усилием заставляю себя подняться с кровати, все кружится, шатается. Вижу электрическую полосу под дверью, двигаюсь к ней. Вокруг с грохотом рушится мир. В одной руке член, другой хватаюсь за какие-то предметы, за воздух. Вываливаюсь в коридор. Помню глаза медсестры на посту: «Что вы делаете?! Пройдите в палату, нельзя в голом виде по отделению!» «Какой, мать, в палату?! Ты что, не видишь? – разжимаю кулак, подношу к ее носу. – Где Миша???» Она, понимает, что самостоятельно ей проблему не решить, ведет меня в ординаторскую держа под локоть руки, в которой зажат член, другой цепляюсь за стену. Мишка сидит за столом перед монитором. Сестра отпускает меня. Молю: «Скорее!» и валюсь на пол, потеряв опору, вперед вытянута рука с остывающей плотью… Он таращится на меня с ужасом.
Потом лицо его расслабляется:
– Братан, ну на хрена ж ты повязку-то снял? Давай-ка в перевязочную. Сестра, пижаму больному принесите, пожалуйста.
