Тревис подошел к Валери и, подняв ее сверкающую на солнце вуаль, прошептал:
– Господи! Как ты прекрасна! Я обожаю тебя! – Он поцеловал свою невесту и, взяв за руку, повел к алтарю, расположенному здесь же, под открытым небом.
Джейд и Колт с улыбкой наблюдали за сыном, прекрасно понимая его возбужденное состояние; Курт и Кит переглядывались друг с другом, довольные всем происходящим. Мэрили не сводила взгляда со своих атласных туфелек, зная, что если она поднимет голову, то сразу же встретится с горящими глазами Рудольфа.
Плавно льющаяся музыка затихла, и на лужайке воцарилось полное молчание. Теперь пришло время священника. Он громким и торжественным голосом принял клятву в вечной любви и верности, и наконец Тревис снова поднял вуаль Валери и поцеловал уже свою законную жену.
Этот поцелуй вызвал бурю восторгов у гостей, ринувшихся поздравлять молодых. Неожиданно Мэрили почувствовала, что кто-то тянет ее за руку и, обернувшись, увидела Рудольфа.
– Ты еще прекраснее, чем невеста. – Он нежно обнял девушку и незаметно вывел ее из толпы гостей. – Ты знаешь, что я только и мечтаю, чтобы в один прекрасный день тоже назвать тебя своей невестой.
– Рудольф, не сейчас и не здесь. У нас будет время поговорить об этом позже.
– И еще о многом другом, – улыбнулся Рудольф. – Например, о том, когда же ты наконец переберешься в Цюрих. Или о том, когда мы сможем объявить о нашей помолвке. Если бы ты только знала, с каким волнением моя мать ожидает твоего приезда! Фактически и она, и Элеонора отправили меня сюда с одной лишь целью – чтобы я вернулся вместе с тобой.
– Я не могу сделать этого. По крайней мере сейчас. У меня и так голова идет кругом. Слишком уж о многом приходится думать.
– Я знаю, Мэрили, – мягко заговорил Рудольф, – ты сильно беспокоишься о своем отце! Но ведь одним беспокойством делу не поможешь… Неудивительно, что из России не доходят его письма – там сейчас страшный беспорядок, если…
– Если он только еще жив, – закончила за него Мэрили. – Но я не верю, что отец погиб, не могу поверить, Рудольф.
– Я знаю, знаю… – Он ласково взглянул на девушку. – Но давай рассуждать трезво. Большевики теснят Временное правительство Керенского, ситуация в России чревата невиданным доселе кровопролитием. Если твой отец еще жив – а я молю Бога, чтобы это было именно так, – он, как всякий благоразумный человек, уже наверняка покинул Россию… Послушай, скажи мне, – в голосе Рудольфа неожиданно послышались требовательные нотки, – что ты сама думаешь о Драгомире? Ведь Николай арестован, а ты говорила, что твой отец – его близкий друг. Не исключено, что и его постигла та же участь!
– Нет. Я говорила тебе, что дядя Колт имеет очень высокопоставленных друзей. Так вот, американское посольство в России сообщило им, что не имеет сведений об аресте моего отца. Однако им ничего не известно о его местонахождении… – Лицо Мэрили исказилось страданием, и она закрыла глаза. – Прости, Рудольф, мне очень тяжело говорить об этом! Тем более что сегодня такой счастливый день, и…
– Боже мой, прости меня, Мэрили! Я совсем не желал сделать тебе больно. У тебя новая прическа! – Рудольф решил переменить тему разговора.
– Нравится?
– Честно говоря, я предпочитаю, когда девушки носят длинные волосы. Твоя стрижка чересчур экстравагантна.
Мэрили почувствовала, что голос Рудольфа немного напрягся.
– Пора возвращаться к гостям… Все пьют шампанское, и мне тоже хочется немного.
Внезапно, подчиняясь внутреннему порыву, Рудольф развернул Мэрили лицом к себе и страстно прижался губами к ее губам.
– Лучше останемся здесь: твои губы пьянят сильнее любого шампанского.
Он попытался поцеловать ее снова, но Мэрили выскользнула из его объятий.
– Рудольф! – Ее голос звучал почти сердито. – Мне пора к гостям! Я обещаю тебе, что мы еще не раз встретимся и у нас будет достаточно времени поговорить и о Цюрихе, и обо всем остальном.
Мэрили отвернулась от растерявшегося Рудольфа и почти бегом побежала в сторону огромного натянутого тента, откуда слышался звон бокалов и веселый смех.
– Ты не сможешь убежать от меня, дорогая, – бросил ей вслед Рудольф. – Я знаю, что ты любишь меня, и ты тоже знаешь об этом ничуть не хуже, чем я. Разве это не правда?
С трудом сохраняя хладнокровие, она ускорила шаги.
«Правда!» – мрачно подумала Мэрили. Однако она не чувствовала, что настало время «открыть бутылку вина», как говорила Кит, сравнивая подлинную любовь с крепким напитком хорошей выдержки.
Ее собственного вина. Мэрили опасалась, что, пока это случится, вино успеет превратиться в уксус.
Глава 6
К торжественному ужину Джейд переоделась в длинное шелковое платье нежно-изумрудного цвета. Ее прическу украшали крошечные бриллианты, крепившиеся на тонкой, практически незаметной сетке.
Пышные рукава платья и изящный вырез, окаймленный сверкающими бриллиантами, создавали неповторимое впечатление. Общую картину довершали ее любимые украшения: изумрудные серьги и колье.
Джейд натягивала длинные, доходящие до самых локтей, белые шелковые перчатки, когда появился Колт в черном смокинге, белоснежной рубашке и свободно повязанном красном шелковом галстуке.
– Колт, ты неотразим! – В голосе Джейд слышалось неподдельное восхищение. – Если бы я уже не была за тобой замужем, то, клянусь, стала бы добиваться твоего внимания с настойчивостью распутной Иезавели!
Она приподнялась было из-за столика и в следующее мгновение оказалась в нежных объятиях супруга.
– Ты всегда была самой восхитительной женщиной, – прошептал Колт, слегка прикасаясь к ней губами.
Он налил себе и ей коньяк – и Колт, и Джейд предпочитали его всем остальным аперитивам и всегда держали под рукой.
– За нас, за наших детей и внуков… За будущее!
Встретившись взглядами, они словно почувствовали, как их души, вырвавшись из тесной телесной оболочки, слились в едином порыве.
Колт проглотил свой коньяк и прошептал:
– Джейд, ты все еще переживаешь за Тревиса?
Заметив легкую тень, пробежавшую по лицу Джейд, он отставил бокал в сторону и нежно обвил руками талию супруги.
– С ним все будет в порядке. Наш сын – великолепно обученный солдат. Офицер. Он будет служить с достоинством и честью.
– Я знаю. – Джейд старалась говорить спокойно, но в душе ее продолжало расти беспокойство. Заставив себя улыбнуться, она добавила: – Единственное мое утешение – это то, что ты не отправлен на фронт. Посольство в Париже не самое опасное место, и…
Голос Джейд неожиданно прервался: Колт как-то странно посмотрел на нее и быстро отвернулся. Сердце Джейд дрогнуло от мрачного предчувствия.
